Может, и есть правда в дурацкой книге Башмачникова? Ведь девушка, насколько он помнил, получила высшее образование, работала, на учете в психдиспансере не состояла, значит, сумасшедшей в истинном смысле этого слова не являлась. По крайней мере вменяемой она была точно. Зачем же мать таскала ее к психиатру? Скорее всего, как и у Таньки, любовь к дочери вылилась у нее в жадное, повелительное чувство, ей надо было поглотить личность своего ребенка, подмять под себя, чтобы он не дай бог ни в коем случае не отклонялся от идеала, в крайнем случае, от высокого стандарта. Чтобы не стыдно было его предъявить в обществе и похвастаться. Мать запихивала свое дитя в прокрустово ложе идеального ребенка, не замечая, как ломает ему кости, но на живом все зарастает, образуются шрамы, грубые рубцы, они уже не болят, на теле становится все меньше и меньше чувствительных точек. И тогда, конечно, самое время тащить ребенка к психиатру, чтобы показал, куда еще можно эффективно бить.

Наверное, та мать покончила с собой не только из-за тоски. Прозрела, озарило ее, что она издевалась над дочерью и исковеркала ее психику, а прощения просить уже не у кого.

Все-таки у нормальных людей самоубийств без чувства вины, истинного или ложного, не бывает.

Федор вздохнул. Он тосковал по Глаше, тяжело переживал вечную разлуку с ней, но мысли о том, чтобы свести счеты с жизнью, не приходили к нему. И Глаша тоже в юности перенесла страшный удар – в один день потеряла мать и отца, но именно потому, что у них была дружная и любящая семья, осиротевшая девушка смогла жить дальше.

Неожиданное воспоминание вдруг подкинуло его на постели. Федор резко сел, и левый бок тут же отозвался короткой, как собачий лай, болью.

– Что с тобой? – спросила Татьяна.

– Не обращай внимания, – он изо всех сил стиснул виски пальцами, – так, мысль одна.

Глаша как-то обмолвилась, что после смерти родителей ходила к врачу из-за депрессии, а он не стал выспрашивать. Знал, что, если бы хотела, то рассказала бы сама.

С депрессией не к участковому же терапевту она ходила! Этой болезнью занимается психиатр.

– Что с тобой? – повторила жена.

Буркнув, что все в порядке, Федор лег и накрылся одеялом с головой.

Сейчас надо забыть, отринуть чувства и думать хладнокровно.

Итак, две жертвы из трех посещали психиатра за много лет до своей смерти. Совпадение? Возможно. Надо прицельно трясти окружение той, второй девушки. Очень может быть, что кто-то вспомнит похожий эпизод и из ее жизни. Следующий вопрос: это был один врач или нет? Необходимо установить личность, но как это сделать, если визиты к психиатрам граждане скрывают пуще подпольных абортов? Если официально обращаешься в психдиспансер, то одним пинком закрываешь перед собой многие двери. Самая злобная мамаша в мире не настолько ненавидит свое дитя, чтобы позволить завести на него амбулаторную карту в этом достойном учреждении.

На хорошую работу не возьмут, права не выдадут, и спутника жизни будет найти очень проблематично, если вдруг в массы просочится слух, что ты состоишь на учете. Никто не будет разбираться, невроз у тебя, астеническая реакция или же махровая шизофрения. Раз попадешь в поле зрения психиатров – потом не докажешь, что ты нормальный.