– Вы не помните, случайно, Глафира не наблюдалась у психиатра?

– Что, прости?

– Не рассказывала она о каких-то проблемах с психикой?

– Сережа, она работала хирургом, какая психика, сам подумай!

Кузнецов поморщился:

– Я так уж, от безысходности спросил. Просто не знаю уже, за что хвататься. Стал по десятому кругу опрашивать родных и близких, и подружка первой жертвы рассказала кое-что интересное. Сразу ей, видите ли, было неудобно, потому что горе и о мертвых ничего, кроме хорошего, а теперь она сочла возможным сообщить, что девушка ненавидела своих родителей, часто их поносила, а как-то раз обмолвилась, что те в юности заставляли ее ходить к психиатру, хотя сами были сумасшедшие.

– Так спросите у родителей.

– Я бы рад, но отец умер еще до трагедии с дочерью, а мать месяц назад покончила с собой.

Федор насторожился:

– Точно суицид?

Сергей вздохнул:

– Вы лучше меня знаете, что точно этого никогда сказать нельзя, но на девяносто девять процентов там настоящее самоубийство.

– Бедная женщина…

– Все равно жертва нашего маньяка, пусть даже и сама. Но, Федор Константинович, там, где есть намек на психическое расстройство, всегда надо поработать.

– Так у вас же прекрасный консультант есть! – улыбнулся Федор. – Обучен, могуч и рвется в бой, он вам поможет все выяснить по этой части.

Сергей пожал плечами и заметил, что интересует его не суть заболевания, а отработка общих связей. Вдруг маньяк ходил к врачу и знакомился с девушками в очереди?

– Сережа, знакомство в очереди к психиатру – не самая лучшая рекомендация. Я бы с таким гражданином в лесок точно не пошел.

– Все равно надо отработать, – мрачно заметил Кузнецов, – ниточка тоненькая, но, увы, единственная на сегодняшний день.

Догорали последние деньки золотой осени, надвигались черные промозглые вечера.

Шумные ливни уступили унылой мороси, бледное солнце почти не показывалось из-за темной тяжелой пелены, укутавшей город до первого снега.

И так хорошо было возвращаться с Володей домой, в тепло и уют, ждать мужа с работы, а Егора из школы, готовить что-то вкусненькое на ужин и не думать ни о чем, кроме этого.

Но приближался первый день рождения Володи, а вместе с ним надо было что-то решать: или готовиться к выходу на работу, или сказать начальнику, что она не вернется, и подыскивать себе новое необременительное место, возможно на полставки.

В начале осени Ирина склонялась к тому, чтобы посвятить себя семье, но чем ближе становился день рождения Володи, тем сильнее она тонула в сомнениях.

Неужели больше не придется вести интересные процессы, разбирать запутанные дела?

Ведь если сейчас уйдешь, назад дороги не будет, в самом лучшем случае придется начинать весь путь сначала.

После года декрета она уже утратила позиции, в чем-то отстала, но быстро нагонит, если выйдет на службу в ближайшее время. Правда, для этого придется отдать Володю в ясли, страшно, конечно, но так поступает большинство матерей, такая роскошь, как бабушка, есть далеко не у всех. Егор в свое время ходил и прекрасно себя чувствовал, а Гортензия Андреевна утверждает, что ясли – это полезно как для психики, так и для иммунитета ребенка. Якобы, находясь в детском коллективе, малыш крепнет физически и духовно. Теория спорная, и ею можно утешаться, только когда нет другого выхода.