Стиснув зубы, я потянулся за сигаретами. — Так и кончается мир, — пробормотал я, прикуривая.

— Что? — Светка тоже взяла сигарету.

— Английский поэт, Томас Элиот, однажды сказал:

Света вытерла глаза, вымученно улыбнулась.

— Хорошо и правильно сказал.

Есть не хотелось, мы встали из-за стола и вышли на улицу, на лавочку. Я прихватил вместе с сигаретами бутылку и рюмки.

— Смотри, в небе звезды, а на улице еще светло.

— Да.

Мы тесно сели, ощущая тепло друг друга, оно было необходимо, потому что в городе чувствовался дефицит на человеческое тепло, в продолжала гулять старушка с косой.

— Вот бы генералы, когда начинают опухать и беситься с жиру, выясняли отношения между собой сами, с помощью дубинок или кулаков, как в доисторические времена, — сказала Светка. — Штабелями кладут невинных людей, выясняя отношения, ху из ху, а после мирятся и целуются и все возвращается на круги своя. Награждают себя орденами до пупа и считают, что оказали великую услугу Родине и народу, который полностью не истребили. Пишут мемуары и, как ни странно, пользуются уважением плебса. Если бы я была матерью — сына никогда не пустила бы на войну, а весь генералитет разогнала и уволила.

— Не генералы и правительство начинают войну — мы… Мы виноваты, что допускаем её. История зависит не от слепого решения какого-то человека-идола, а от совокупности поступков всех людей. От нас, меня или тебя, наших мыслей, дурных и хороших поступков, желаний, даже минутного настроения.

— Ты что, желал войны?

— Я нет, но вспомни, что здесь творилось, какой был ажиотаж — все догадывались и предвкушали войну. Что это — глупое любопытство или наследственность от наших диких предков — пускать кровь ближнему? Зачем люди поперлись на баррикады, от кого защищаться, от самих себя?

— Если ты ожидал, что здесь будет война, зачем приехал отдыхать?

Я усмехнулся.

— Ничего я не ожидал. Когда ехал сюда — думал о другом. В родном городе меня обидели — взыграла гордость, захотелось на все плюнуть, скрыться и никого не видеть. А тут, дядя Рома — он вообще далек от грязной политики — уезжал в экспедицию на Сахалин, он и предложил скоротать время у него в гостях. Почему я сюда и приехал.

— Кто такой дядя Рома?

— Друг отца — геолог и хороший геодезист. Когда-то они вместе зимовали на Антарктиде, слышала про станцию «Мирный»?

— Слышала… Антарктида, — прошептала задумчиво Света. — Загадочное слово — Антарктида. Далекий и таинственный материк. Я никогда не увижу его и имею право сомневаться в его существовании — бывает и карты врут. Даже не представляю, что это такое, морозы, бр-рр-ррр. Я люблю лето, тепло… — Света поднялась.

— Ты куда?

— Пойду, принесу гитару. — Она покачнулась, хихикнула, — ой, кажется, ты меня напоил. — Ик, ик, — она рассмеялась и вбежала в дом.

— Выпей воды, — крикнул я вдогонку. Налив рюмку, пробормотал:

— За Антарктиду — далекую и мифическую страну!

Вернулась Светка, забренькала, настраивая гитару.

— Какую музыку ты предпочитаешь? — спросила она, пробегая пальцами по струнам.