— Супер, мама! — одобряла Анжелика, продолжая точечный лов.

Наконец они выбрали мне узорчатые колготки, короткую джинсовую юбку грязного цвета, украшенную розовым кружевом, медными заклепками и разноцветными пластмассовыми бусинками. Пышную блузку в рюшах.

— А холодно будет — накинешь блузон, — велела тетя Неля, подавая синюю куртку от спортивного костюма, украшенную логотипом какой-то команды, чуть ли не «Феррари». — В нем тепло и в гардеробе можно оставить. Очень все миленько, как мне кажется. Такая яркая, свежая девушка получилась, просто душка.

— Я же говорю — супер! — подтвердила Анжелика, выбирая себе кружевной лифчик из вороха, привезенного любящей мамой. — Только бижутерия нужна, мейк-ап и прическа. Мама, фен включай!

Если им своего фена не жалко было, то мне-то и подавно. Мои волосы с феном плохо дружат, их много, сохнут долго.

Но Анжелика взялась круто, заставила опустить голову и принялась немилосердно утюжить пряди.

В результате волосы встали дыбом, любо-дорого посмотреть.

— Пышный объем, супер! — обрадовалась Анжелика. — Сейчас лаком зальем и к мейк-апу приступим.

— Вы успеете? — заволновалась тетя Неля. — Может, сказать отцу, чтоб машину завел?

— Супер, мама! — одобрила Анжелика. — Это вообще круто будет. Тогда я себе ногти успею новым лаком покрыть.

Она развернула палитру теней цветов на восемьдесят — и подошла ко мне, как к мольберту.

Я ненавижу туфли из кожзаменителя. Липкие они какие-то.

И не уверена, что узорчатые колготки подходят к моим ногам.

Вот к Анжеликиным — другое дело, ноги у нее длиннющие, ровные, заглядение. А мои, прямо скажем, не очень. Зато у меня плечи красивые и шея. Это я так себя утешаю.

С созданными Анжелой макияжем и прической больше всего я походила на испуганного лемура: волосы дыбом, страдальческие глаза обведены толстенной черной линией.

Получилось настолько на меня не похоже, что я почувствовала какую-то странную легкость и приподнятость. Я стала копией Анжелики, но плохой копией, не такой красивой, как она, темноволосой, а не светлой, с болотными, а не голубыми глазами. Но теперь идти в незнакомое место было совершенно не страшно — это же не я! Это кто-то другой.

Дядя Гриша подвез нас прямо к школе — мы грациозно выпорхнули, словно из лимузина, а не старого «жигуля». Было холодно, попа в мини-юбке мерзла. Помада на губах мешала, в итоге я ее, похоже, съела.

Из спортзала уже доносились бодрые тум-тум-тум! Там было темно, разноцветный пульсирующий свет давали прожекторы, установленные по углам зала. Оставив верхнюю одежду в раздевалке, мы вошли в зал.

Опытная Анжелика сразу же потащила меня в дальний его конец, где пустовала лавочка.

Лавочка в обычной жизни была спортинвентарем, низенькая такая — и когда мы сели в наших коротких юбках, коленки взметнулись выше ушей. Это было очень эротично, я думаю. Блузка все норовила сползти, оголить то одно плечо, то другое. Мне было холодно.

Зал заполнился, но танцевали мало — большая часть присутствующих жалась по стенкам, особенно во время парных танцев. Когда объявляли медленный танец, в центре спортзала переминались с ноги на ногу не более трех-четырех самых отчаянных пар. Парни стеснялись приглашать девчонок, девчонки хотели танцевать, но вставать в однополую пару было как-то не то.