У Женевьевы в рюкзаке зазвонил телефон, и мы с Дженнифер отправились на берег, где я окунула руки в соленую воду, пытаясь очистить их от грязи и зла.

– Бабушка, я тобой горжусь, – сказала Дженнифер, опустившись рядом со мной, – ты очень храбрая.

– Спасибо, милая. – Я вытерла ладони о брюки. – Я должна была это сделать много лет назад.

Мы вернулись к Женевьеве, она все еще говорила по телефону:

– Да, милая. Обещаю, я вернусь, и мы поужинаем, как и планировали. Я тоже люблю тебя, Адела.

У меня по коже пробежали мурашки. Это имя. Я не слышала его с тех пор, как… Я посмотрела на Дженнифер и поняла, что она тоже провела параллель.

– Простите, – обратилась я к Женевьеве. Мы уже приближались к отелю, вдали слышались голоса и смех отдыхающих. – Я случайно услышала, что вы назвали имя Адела.

– Да, так зовут мою дочь.

– Такое красивое имя, и редко встречается.

– Да, это так. Меня тоже зовут Адела. Это мое второе имя. Меня удочерили, а имя вроде как дала родная мать.

Я отвела взгляд, не в силах справиться с эмоциями.

– Родители решили его сохранить, – на мгновение задумавшись, продолжила она. – И свою дочь я назвала так же. Анна, что-то не так?

– Все в порядке. – Я взяла себя в руки. – А вы когда-нибудь встречали родную мать, пытались ее найти?

– Пыталась. Родители о ней ничего не рассказывали. Учительница в школе как-то сказала, что мама, наверное, была француженкой, потому что у меня идеальный французский нос. Но больше я ничего не знаю.

Дочь Китти. Прямо передо мной. То самое дитя, что я приняла в бунгало.

– Ой! – Женевьева всплеснула руками. Теперь, когда картина сложилась воедино, я увидела, что у нее глаза Китти. – Что это я, болтаю о себе и держу вас на самом солнцепеке. Утро выдалось насыщенное, вам надо отдохнуть. Завтра заеду и расскажу новости. Думаю, к полудню удастся что-нибудь выяснить.

– Отлично, – кивнула я.

– Нам будет что обсудить.

– Обязательно, – ответила я, заправляя ей за ухо выбившуюся прядь, словно передо мной стояла Китти.

– Я пробегусь немного по пляжу, – сказала на следующее утро Дженнифер, наклонившись ко мне. Ее волосы пахли кокосовым шампунем. – Принести что-нибудь? Круассан? Латте?

Я улыбнулась:

– Ничего не нужно, милая.

Когда за ней захлопнулась дверь, я достала журнал Уэстри и продолжила читать письма. Пролистывая страницы, я узнавала историю его жизни, его любви ко мне – год от года она становилась все сильнее. Наконец, я с волнением открыла последнее письмо, написанное пять лет назад:

«23 августа 2006

Дорогая Клео,

Я снова здесь, – очередной год, очередной август, – но я уже слишком стар. Этот год был тяжелым для меня. Надеюсь, к тебе он был более благосклонен.

Помнишь песню, которую мы слушали однажды вечером в бунгало, «Жизнь в розовом цвете»? Там были такие слова: «Подари мне сердце и душу, и жизнь всегда будет в розовом цвете». Похоже, это про мою жизнь. Даже без твоего присутствия, твоего прикосновения, ты всегда была рядом. Однажды ты подарила мне сердце и душу, и они навсегда остались со мной.

Это – главное, и не важно, встретимся мы еще или нет.