Женевьева погладила меня по руке:

– Вы поступили правильно. В вашей ситуации так сделал бы каждый.

Я вытерла слезу.

– Пытаюсь убедить себя в этом всю жизнь, но в глубине души мне кажется, я могла сделать больше.

– Рассказать о преступлении?

– Да.

– Почему же не рассказали?

– Уэстри считал, что нужно молчать. Как он сказал, ради нас же самих, чтобы нас не обвинили в убийстве. Но, думаю, истинная причина была в другом. Уэстри не стал бы избегать разоблачения без особой причины.

Я посмотрела на берег, вспомнив, каким он был той ночью – уверенным и сильным. Он знал больше, чем я.

– Он кого-то защищал, – продолжила я. – Боялся, что случится нечто ужасное, если мы обратимся к начальству. Я ему поверила.

– А у вас есть предположения, почему он так поступил?

– Никаких. Вспоминаю ту ночь уже семьдесят лет, но ни на шаг не продвинулась к пониманию его мотивов.

Женевьева вздохнула.

– Вчера я вам сказала, что могу кое-что показать. Улику. Я спрятала ее в ночь убийства в надежде на то, что годы спустя она может пригодиться. Возможно, время пришло.

Я встала, Женевьева и Дженнифер последовали за мной. Внучка поддерживала меня, пока мы пробирались сквозь заросли в чащу. Подумать только, шататься по джунглям в таком возрасте. Но сейчас возраст был не важен. Значение имела лишь правда, и я всем сердцем хотела, чтобы она восторжествовала.

Я пыталась сориентироваться.

– Да, он должен быть где-то здесь.

Конечно, пейзаж изменился, но, увидев вдалеке большую пальму, я поняла, что мы близко от цели. Я ускорила шаг и подошла к старому дереву, опустилась на колени и как можно глубже зарылась руками во влажную почву. Он где-то здесь.

– Давайте я вам помогу? – предложила Женевьева, увидев ком земли в моих ладонях.

Я покачала головой:

– Через несколько минут я его найду.

Руки покрылись грязью. Она забилась под ногти, как много лет назад, но на этот раз мне было все равно. Справедливость была совсем близко, я буквально слышала ее запах.

Примерно в футе от поверхности рука наткнулась на что-то твердое, и я приложила все силы, чтобы осторожно извлечь этот предмет.

– Бабушка, все в порядке? – прошептала Дженнифер, присаживаясь рядом со мной.

– Да.

Я вытащила сверток, спрятанный много лет назад. Развернула истрепанную ткань, изъеденную влагой и насекомыми, и достала нож.

– Орудие убийства, – сказала я Женевьеве. – Он выбросил нож в джунгли, но я отыскала его и спрятала здесь, надеясь снова найти, когда придет время.

Женевьева, словно судебный эксперт, достала из рюкзака пакет и осторожно положила в него нож. Потом дала мне влажную салфетку, чтобы вытереть руки.

– Время пришло, – тихо сказала она. – Спасибо.

– Не благодарите. Просто восстановите справедливость, Атея это заслужила.

– Обязательно, – ответила Женевьева, рассматривая нож сквозь пакет. – Эти надписи – личный номер и номер части – должны кое-что значить.

– Да. Они приведут вас к Лансу.

– Хорошо. – Она убрала нож в рюкзак. – Наведу справки в Военно-историческом обществе. У них хранятся все записи военного времени. Там я и разыскала информацию о вас.

Я улыбалась, когда мы в молчании возвращались к пляжу. Наконец я испытала облегчение, правда восторжествовала.