Ситуация улучшилась с появлением противотанковых гранат с магнитным дном, прилипавшим к броне. Но и немцы быстро нашли «противоядие», стали наносить на броню снаружи «циммерит» – цементную обмазку.

Ползший впереди сапер замер, и Иванов ткнулся головой в подошвы его сапог.

– Чужие впереди! – прошептал сапер, повернув к лейтенанту голову.

Тот подполз сбоку и стал всматриваться.

– Не вижу.

– Носом, носом нюхай!

И точно: немцы применяли для смазки сапог ваксу, а не гуталин, как наши. А еще они пользовались одеколоном. Не перед самым выходом, но чужой нос, особенно человека некурящего, этот аромат улавливал.

Лейтенант не уловил ничего, может, ветерок не в ту сторону подул, но саперу поверил.

Иванов выдернул нож из ножен и показал лезвие Синицыну, который полз следом за ним. Тот повторил движение, известив Суровихина и Сергея. Приказ был понят однозначно – работать ножами.

Сапер остался на месте. Он – взрывник-профессионал, а не мастер рукопашного боя, разведчики же выдвинулись вперед. Наудачу им попалась воронка от крупнокалиберного снаряда, и они сползли туда. В этот момент Синицын прошептал:

– Вот они.

Темные тени увидели все. Было их больше, чем разведчиков, ровно вдвое, и волокли немцы за собой тяжелый груз.

– Пленного взяли, – опять прошептал Синицын.

В состоянии эйфории, что «языка» взяли и без единого выстрела ушли, немцы не заметили разведгруппу, притаившуюся в воронке. Они уже проползли немного вперед, когда лейтенант пригнулся и махнул рукой. Разведчики склонились, выслушивая.

– Тихонько выбираемся, идем к немцам, работаем ножами.

Они кивнули и выбрались из воронки, придерживая автоматы. Десяток осторожных шагов, не отрывая подошв от земли, чтобы не наступить случайно на гильзу или брошенную бутылку – и они кинулись все разом на немецких разведчиков. Тупые, чавкающие удары, хрипы агонизирующих… Эффект внезапности исчез в доли секунды, немцы вскочили и тоже схватились за ножи. Опытные враги попались, поняли, что, если начать стрельбу, из русских траншей ответят огнем.

Дрались остервенело, в тишине, прерываемой тяжелым дыханием, стонали сквозь зубы.

С Сергеем, яростно размахивая золингеновским клинком, схватился здоровенный немец. Левую руку ему задел, рукав вспорол, по коже прошелся, но не всерьез. Оба противника выискивали слабинку – кто оступится, повернется неосторожно. В таком бою один удар решит исход его, кому быть победителем, а кому – убитым.

Сергей имел вес меньший, а подвижность лучшую. Он сделал ложный выпад ножом, немец отклонил корпус назад, уходя от удара, и левой ногой Сергей ударил ему в голень. Сапогом, да со всей силы… Немец нагнулся и от боли зашипел сквозь зубы. Сергей же перехватил нож и воткнул его в живот врагу. Клинок вошел по рукоятку. Немец опустил голову, посмотрел вниз, схватился за рукоять клинка, покачнулся и рухнул на спину. Сергей подскочил, вырвал из раны нож и тут же ударил им врага в грудь – для верности.

Дерущихся рядом не было видно. Услышав непонятный звук за спиной, Сергей резко обернулся и выставил нож. Но это был лейтенант, державшийся правой рукой за левую.