— Теперь ты считаешь себя христианкой? — сказала я наконец, не в состоянии придумать что–нибудь другое, что–нибудь более уместное.
— Окопный синдром, — ответила Кирстен. — Что думаешь о названии книги? «Здесь, деспот Смерть».
— Его предложила я.
Она выразительно посмотрела на меня.
— Почему ты так смотришь на меня?
— Тим сказал, что это его название.
— Ну да, его. Я предложила ему цитату. Это одна из нескольких, я предложила целую подборку.
— Когда это было?
— Не знаю. Некоторое время назад. Я уже забыла. А что?
— Это ужасный заголовок. Я возненавидела его, как только увидела. Я не знала о нем, пока он не свалил эти гранки мне на колени, в буквальном смысле слова на колени. Он даже не спрашивал… — Она умолкла, затем погасила сигарету. — Смахивает на чье–то представление о том, как должно выглядеть название книги. Пародия на название книги. Того, кто никогда раньше не озаглавливал книги. Удивлена, что редактор не отверг его.
— Камешек в мой огород?
— Не знаю. Ты сама так поняла. — Она стала изучать гранки, совершенно игнорируя меня.
— Хочешь, чтоб я ушла? — спросила я неловко через какое–то время.
— Мне действительно наплевать, что ты делаешь, — ответила Кирстен.
Она продолжала работать. Потом прервалась, чтобы закурить еще одну сигарету. Тогда я заметила, что пепельница у ее кровати наполнена выкуренными наполовину сигаретами.
11
Я узнала о ее самоубийстве, когда мне позвонил Тим. Ко мне в гости приехал мой младший брат. Было воскресенье, так что мне не надо было идти в магазин на работу. Мне пришлось стоять и слушать, как Тим говорит мне, что Кирстен «только что ушла». Я смотрела на своего младшего брата, по–настоящему любившего Кирстен. Он собирал модель СПАД XIII из бальзового дерева — он знал, что звонит Тим, но, конечно же, не знал, что теперь Кирстен, как и Джефф, мертва.
— Ты сильная, — звучал голос Тима в моем ухе. — Я знаю, ты выдержишь.
— Я видела, что к этому шло.
— Да, — он казался безразличным, но я знала, что у него разрывается сердце.
— Барбитураты? — спросила я.
— Она приняла… Ах, они точно не знают. Она приняла их и засекла время. Подождала. Потом вошла и рассказала мне. А потом она упала. Я знал, что это было. — Он добавил: — Завтра она должна была вернуться в Маунт–Сион.
— Ты позвонил…
— Приехала «скорая помощь», и ее отвезли в больницу. Они сделали все возможное. Но дело в том, что максимальная доза была уже в организме, и то, что она приняла как передозировку…
— Вот оно что. В этом случае промывание желудка не помогает, яд уже в организме.
— Не хочешь приехать сюда? В Сан–Франциско? Я был бы очень признателен.
— Со мной Харви.
Мой младший брат поднял глаза. Я сказала ему:
— Кирстен умерла.
— А, — кивнул он и через миг вернулся к своему самолету. Как в «Воццеке». подумала я. В точности концовка «Воццека».[106] Вот она я: интеллектуал из Беркли, рассматривающая все в переводе на культуру, оперы, романы, оратории и поэмы. Не говоря уже о пьесах.
Du! Deine Mutter ist tot![107]
А ребенок Марии отвечает:
Но, но! Прыг, прыг! Прыг, прыг!
Я сломаю твою игрушку, подумала я, если ты будешь продолжать в том же духе. Маленький мальчик собирает модель самолета и не понимает: двойной ужас, и оба охватывают меня.