Он перевел дыхание.

— Не докажете вы ничего.

— Нож куда дел?

— Нет ножа, и не найдете, не старайтесь.

— Не буду стараться, — согласился Никоненко. — Бриллианты куда дел?

Борис посмотрел на него и вдруг растерялся.

— Ну, понятное дело, — опять согласился Никоненко. — В Гохран не сдал, в Грановитую палату не отнес. Дома у тебя сокровища нации-то?.. В унитазном бачке? А то еще в морозилку любят класть, в фарш замороженный, милое дело тоже.

— Значит, какие-то документы все же были, — под нос себе пробормотал Шаховской. — Заговор не мог пройти совсем бесследно.

— Да отстань ты с документами, Дмитрий Иванович! У нас тут все так кучеряво складывается!

— Не нашли бы меня никогда, — твердил Борис. — Ни имени, ни фамилии никто не знал, кроме Павлика, а его я… Нужно было сразу и тетку тоже, но жалко стало. Она добрая и несчастная. Всю жизнь одна, кошки у нее. Тоже все богатство хотела получить. Не злодей же я какой-то…

— Не помогло бы, и если б ты тетку порешил, парень. Ей-богу, не помогло бы. Профессор, вишь ты, с батюшкой из храма Знамения иконы Божьей Матери беседу проводил и розыск осуществлял на его территории. А батюшка про тетку твою и про то, что она бриллиантов каких-то в особняке доискивалась, знал хорошо и от профессора не утаил. Мы бы стали тетку искать, нашли бы труп, а там и до тебя недалеко. Племянник у ней Борис Викторов. И профессорский выученик, большой дока по исторической части опять Борис Викторов. Нашли бы. Может, не сразу, но точно нашли бы.

— Вот именно, что не сразу. Я бы уехал, может быть. Успел бы.

— Это может, — согласился Никоненко. — Ты письма-то зачем на трупе бросил? Дурак, что ли? Мы бы про бриллианты и не узнали никогда, и Шаховского я не стал призывать, если б не письма!

— А я даже не посмотрел, — признался Борис устало, — что там за письма. Вот правда в голову не пришло! И вообще после того, как Павлик, дебил, ко мне полез и пришлось его…

— Зарезать, — подсказал Никоненко безмятежно.

— Я потом плохо соображал. Я камни в карман высыпал, нож забрал и ушел тихонько.

Тут он опять сел на ближайший стул, потер лицо и спросил Шаховского:

— Что теперь будет, Дмитрий Иванович?..

— Я не знаю, Боря.

— Но я же… достоин большего! Правда достоин! Чем крошки с вашего стола подбирать, статейки кропать и ждать, когда меня начальником сектора сделают! Я умный, я все могу. У Павлика папаша миллионер, а сам он из помойки! Это же несправедливо! Он без ошибок писать не умел, а музеем заведовал и на «Мерседесе» катался. У меня бы все получилось, если б не вы!.. Что вы со мной сделали?! Что со мной будет?!

— Суд будет, — сообщил Никоненко. — А покамест доказательства соберем, помолясь, камушки изымем, под протокол все запишем. Ты че, думаешь, убивать можно, а отвечать не обязательно?.. Так не бывает, парень. Вон, спроси у профессора своего про исторический процесс — все последовательно, все по правилам. Есть преступление, значит, быть и наказанию!..

Он прошагал к двери, распахнул и приказал привычно и деловито:

— Забирайте.

На это Шаховской не стал смотреть, и Никоненко не стал смотреть тоже.