- Обязательно, - сказал я, - и, если вы разрешите, уходя, я на одну-две минутки зайду к Зосе… конечно, если только она не будет спать.

Мистрис Барк засмеялась и швырнула в камин недокуренную папиросу.

- Я буду спать! - отрывисто сказала Зося. - Благодарю пана полковника за внимание, но прошу извинить, я очень устала.

- Ого, мы рассердились! - мягко проговорила госпожа Барк, - но это вам урок. Наша маленькая пуританка не похожа на свою вольнодумную госпожу, принимающую гостей даже поздней ночью… Не правда ли, Зося? - с очень ласковым смехом спросила госпожа Барк, глядя на невозмутимо слушавшую девушку.

- Ну, так простимся сейчас, - поднимаясь с места, сказал я, протягивая ей руку. - Ночью я улетаю, что пожелаете мне, Зосенька?

- Счастливой дороги и скорой встречи! - сказала она. Ее пальцы с силой сжали мои, и на одно мгновение более чем надо я задержал их.

- До скорой встречи! - подчеркивая слова и так же сильно отвечая на ее рукопожатие, сказал я.

Девушка наклонила голову. Она поняла меня.

- Спокойной ночи, мадам! - повернувшись в сторону госпожи Барк, сказала она и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Несколько секунд мы молчали. Потом, свернувшись в клубочек, мистрис Барк зябко повела плечами и тихо сказала:

- Мне холодно… подбросьте еще поленьев и налейте вина.

Я сделал и то, и другое.

- Если вам безразлично, потушите верхний свет… Его совершенно достаточно от бра и камина.

Я исполнил и эту просьбу.

- Теперь хорошо! Я люблю полумрак, лучше думается, когда свет не режет глаза. Так за что же выпьем первый бокал?

- За вас, моя дорогая Эвелин! - сказал я.

Она внимательно посмотрела на меня и потом отрицательно покачала головой.

- Нет! Это не то, даже не похоже! - с горечью сказала она.

- Что не похоже? Я не понимаю вас.

- Не похоже на то, как минуту назад вы с нежностью сказали: «Зосенька». Там были тепло и любовь… здесь - простая корректность. Разве не так? Выпьем лучше за вас. Не бойтесь, - видя мое смущение, криво улыбнулась мистрис Барк, - оно не отравлено, смотрите! - И она осушила свой бокал.

Лихорадочное возбуждение, оставившее было ее, снова вернулось к ней. Она выпила еще бокал, закурила папиросу и, повернувшись, спросила в упор:

- Вы любите ее?

- Нет! - отводя глаза от ее немигающего взора, ответил я.

- А меня?

- Еще не знаю! - попробовал отшутиться я.

- Решайте теперь же… Дальше будет поздно, - вдруг сухим, сдержанным голосом сказала она. Глаза ее на секунду стали злыми.

- Почему будет поздно? - удивился я.

- Выпьем… мне хочется вина, - не отвечая на вопрос, сказала мистрис Барк и налила себе и мне вина.

- Я уже несколько лет не была в таком глупом состоянии, как сейчас, - отставляя в сторону бокал, сказала она.

- В каком таком?

- В таком… влюбленном, - допивая вино, спокойно сказала она. - Разве это не глупое состояние, да еще в мои годы?!.

«Да еще будучи разведчицей и шпионкой», - подумал я.

- Вы ешьте, мой дорогой полковник, а то в пути почувствуете голод, - продолжала она, кладя мне в тарелку крылышко фазана, - так о чем я говорила? Да, о влюбленности… Это ведь дважды глупо, когда мне приходится ревновать вас к своей горничной, а ей - ко мне… Не находите ли вы это смешным?