Шайло бросила на меня предупреждающий взгляд.

Я поднял руки вверх:

– Я ничего не сказал.

Она сузила глаза, и я снова усмехнулся.

– Ты как ребенок, которого я знал в детском саду, – проговорил я. – Он часто ябедничал на меня за то, что я «плохо о нем думал».

– Вот нажалуюсь на тебя Биби за клевету на «Бьюик», и не важно, говорил ты это вслух или нет.

Она в последний раз понимающе усмехнулась, глядя на меня, и вылезла из машины. Мы поспешили по скользким от дождя тротуарам.

В магазине пончиков находилась гигантская витрина, кофемашина и несколько грязных маленьких кабинок, которые сейчас были пусты.

– Боба нет, – проговорила, наклонившись ко мне, Шайло, когда мы заняли очередь за единственным покупателем. Она указала на коренастого темноволосого мужчину за прилавком. – Это Франсиско, владелец. Он всегда в плохом настроении. И если ты слишком долго будешь мяться в нерешительности, просто исчезнет в подсобке. В любом случае, он мне очень нравится.

– Следующий, – рявкнул Франсиско.

– С желе и сахарной пудрой, пожалуйста, – проговорила Шайло.

Франсиско указал подбородком на меня.

– Тебе?

– Шоколадный, – произнес я и взглянул на Шайло. – Кофе?

Она потянулась к своей сумочке.

– Конечно, но позволь мне…

– Я заплачý, – не терпящим возражений тоном произнес я.

На ее губах появилась легкая улыбка.

– Значит, это и есть «следующий раз».

– Именно, – ответил я, глядя на нее сверху вниз. Она казалась маленькой и стройной; я возвышался над ней, стремясь защитить. А теперь оплачивал ее еду. Заботился о ней. Не так уж и много, но сейчас это казалось чем-то грандиозным. Возможно, она тоже ощутила нечто подобное; то, как она посмотрела на меня…

«Нечто определенно происходит».

Вот только я не тешил себя надеждой. Это «нечто» происходило с первого дня, как мы встретились на ее заднем дворе.

– Ты будешь кофе или нет? – требовательно спросил Франсиско, чуть сдвинувшись ближе к подсобке.

– Два кофе, – проговорил я.

Я заплатил наличными, и Франсиско вручил нам пончики в бумажном пакете и две кофейные чашки, кивком указав в сторону кофемашины.

Мы с Шайло сидели в кабинке, когда снова начался дождь. Я наблюдал, как она откусила от пончика с желе, оставляя на губах сахарную пудру. Она вновь поднесла его ко рту, но вдруг замерла и почти сердито уставилась на меня. Я принялся есть свой шоколадный пончик.

– А теперь что я сделал?

– Это, – проговорила она и указала рукой на мой пончик.

– Я ем.

– Вот именно. Ешь. Этим своим ртом.

– Что не так с моим ртом?

– Все так, в этом-то и проблема. Твои губы нужно запретить законом. – Она тяжело вздохнула. – Слушай, я буду говорить прямо, потому что ходить вокруг да около не в моем стиле. Я не привыкла кому-либо пудрить мозги, и меньше всего себе.

– Ладно. – Я потянулся за чашкой с кофе. – Это разрешено?

Она недовольно застонала, и это прозвучало чертовски мило.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже.

– Я пытаюсь излить тебе душу, а ты уж слишком веселишься. По-своему, конечно.

Моя улыбка погасла, и вся та легкость общения, что установилась между нами, исчезла.

– Не стоит, Шайло.

– Ты ведь не знаешь, что я хочу сказать.