— Невозможно, великий Маметкул, — заискивающе сказал его спутник.

Из-за увала выскочила группа всадников во главе с пожилым мурзой Приложив руку к груди, мурза чуть поклонился:

— Великий хан зовет тебя Маметкул, на церемонию боевой шерти вассальных своих князьков.

…Под звук барабанов двое нукеров вывели из красной палатки обнаженного до пояса, трясущегося человека, поставили на белую кошму и одели петли на ноги, а концы веревок привязали к врытым с обеих сторон кошмы шестам, вершины которых были связаны.

Кучум сидел в своем золоченом кресле около голубого шатра. Рядом сидели Маметкул и карача. Перед ними, образуя полукруг, стояли пешие остяцкие и вогульские воины во главе со своими князьками. Групп таких было десятка два с половиной. А за ними сплошной стеной стояли татарские воины в полном вооружении.

Хан кивнул, и громкоголосый глашатай объявил:

— Великий хан Кучум в тяжкий для ханства час принимает шерть на крови от своих улусных князей и мурз. Великий хан пожертвовал для боевой клятвы этого храбрейшего воина.

С новой силой затрещали барабаны. Из белой палатки вышел человек в ярко-красной одежде и, подняв над головой широкий обнаженный меч, тоже подошел к белой кошме.

Ступил на нее, встал рядом с обреченным, оперся обеими руками на опущенный меч.

Барабаны загудели глухо и зловеще. Подчиняясь звукам, вассальные князья и мурзы двинулись к Кучумову трону и стали один за другим перед ним на колени, уткнувшись лбами в землю.

Барабаны умолкли, князьки поднялись с земли, встали в один ряд слева у трона.

Поднялся Маметкул, шагнул под развевающееся справа от Кучумова трона зеленое знамя ислама.

Снова загудел барабан.

Палач перерезал веревку, которая держала концы шестов, и те, рванувшись вверх, перевернули жертву вниз головой, раздвинув ей ноги.

Палач поднял меч и с силой опустил его, развалив жертву надвое.

Затем поднес окровавленный меч Маметкулу, держа его перед собой за оба конца.

Маметкул принял меч, прокричал:

— Клянитесь, что ваши сердца будут так же преданы великому хану Кучуму, как сердце этого воина. Что ваша кровь будет так же пылать ненавистью к врагам великого хана Кучума, как пылала эта горячая кровь, теперь с радостью отданная любимому хану… Клянитесь!

Князья один за другим подходят к Маметкулу, целуют окровавленную саблю.

— Князь Семар клянется.

— Князь Роман клянется.

— Князь Бояр клянется.

Хан Кучум воспринимает обряд клятвы с удовлетворением: карача оглядывает князьков хмуро и недоверчиво.

…Струги под парусами шли ходко.

Берега были охвачены осенним багряным румянцем.

Вдали выступили утесы, которые с каждой минутой все больше расходились в стороны, и вдруг разом за ними распахнулась водяная ширь.

— Иртыш-батюшка! — полной грудью вздохнул Ермак.

Казаки сняли шапки, кланялись великой реке, черпали горстями воду и пили.

— Студена!

В лицо ударил холодный ветер…

Казаки стали поеживаться…

— Не замерзай, братцы, Кучум шатры теплые припас для нас! — проговорил весело Черкас Александров.

— В битве согреемся, — расправил плечи Болдыря. — Ударим — или Сибирь наша, или со стругов — прямо в рай. Чего казаку пугаться.