Никита

Первый шок, обрушившийся на меня с известием о Мите, постепенно улетучивается, но цепкий страх, сковывающий разум, никуда не исчезает. Напротив, растет.

Да, я хочу проводить больше времени с сыном, заполнять пробелы в общении и впитывать, как губка, максимум информации о том, что он любит. И, вместе с тем, до рези под ребрами боюсь, что будет, когда медвежонок все узнает.

Что сделает мальчишка, выросший без отца, когда мы с Кирой решим ему признаться? Закроется? Затаит обиду? Отгородится?

Эти вопросы не дают мне покоя с утра до самого вечера. Зудят злыми пчелами и мешают сосредоточиться на работе. Спасает только хоккей, позволяющий выплеснуть кипящий клубок на лед, и следующие за тренировкой посиделки с пацанами.

Сегодня в спортивный бар напротив арены мы забуриваемся вчетвером. Терентьев, Саутин, Багиров и я. Не сговариваясь, выбираем самый дальний столик в углу и расслаблено плюхаемся на деревянные лавки.

Как и в студенческие времена, в «Хмеле и Солоде» шумно и многолюдно. Развешанные по всему помещению экраны транслируют извечное противостояние «коней» с «мясом». Официантки, одетые в одинаковые черные брюки и рубашки в черно-красную клетку, расторопно снуют между проходов. Принимают заказы, разносят нагруженные едой подносы и улыбаются так приветливо, как будто знают тебя всю жизнь.

Хороший здесь персонал. Вышколенный.

– Нам, пожалуйста, свиные ребрышки, куриные крокеты, чесночные гренки. Светлое нефильтрованное – два. И литр апельсинового сока.

На правах самого хозяйственного Сашка Терентьев озвучивает недлинный список и попутно умудряется отбивать сообщение жене. Кучу сердечек ей шлет. А я невольно задумываюсь, почему мой брак выжгло бытом и бесконечными ссорами, а Сашкин нет.

Ведь Але, его супруге, тоже далеко не сразу удалось забеременеть. Пару лет они мотались по врачам, пробовали ЭКО и даже хотели взять ребенка из детдома. А потом тест показал долгожданные две полоски, и Терентьев стал отцом розовощеких близняшек с курносыми носами и ямочками на круглых подбородках.

– Сколько вы уже с Алькой вместе?

– Восьмой год, как и вы с Дашкой.

– И что, не ругались ни разу?

– Ссорились, конечно. Куда без этого. А потом мирились. Два крохотных результата одного из таких примирений теперь бегают по дому и норовят нацепить на мои волосы заколки-цветочки, стоит мне уснуть в гостиной на первом этаже.

С радостным смешком выдает Сашка и вновь хватается за телефон, чтобы ответить на очередное сообщение. Леха же кривится, морщит лоб и с облегчением стаскивает с подноса подошедшей официантки бокал с пивом.

Жадно отхлебывает пенящуюся жидкость и, скорчив страдальческую мину, пихает Багирова локтем в бок.

– Если я когда-нибудь решу жениться, пристрели меня, друг. Пожалуйста, а.

– Всенепременно.

Похлопав Саутина по плечу, спокойно соглашается Богдан и придвигает к себе светлое нефильтрованное. Только вот его темно карие-глаза ничего не выражают – ни укора, ни одобрения. Да и голос звучит прохладно и безучастно, как будто Багиров сейчас находится мыслями где угодно, только не в «Хмеле и Солоде».