— Поедем со мной, Алис?

— Зачем?

Он поднимает руки.

— Просто поговорим. Видишь, я безоружен?

— Ха-ха. — Не оценивает по достоинству его шутку Катя.

— Я серьёзно. — Не обращая на неё внимания, продолжает Дубровский. — Посидим в ресторане, пообщаемся. Обещаю, что буду вести себя как джентльмен.

— Ха-а-а. — Кривится Морозова.

— Я всё равно не отстану, пока не поговорю с тобой. — Настаивает Никита.

— Хорошо. — Соглашаюсь я. — Только ужин.

— Позволь. — Он с довольным видом подаёт мне руку.

— Я могу идти и сама. — Замечаю я, обходя его и направляясь к выходу. — Кать, до завтра.

— До завтра! — Бросает она, а затем обращается к Дубровскому. — Только попробуй, обидь её ещё раз!

Я не вижу его лица в этот момент. Но когда дохожу до выхода, Дубровский обгоняет меня и галантно отворяет передо мной большую стеклянную дверь.

— Прошу.

Я киваю в знак благодарности.

Что-то меня опять подташнивает. Но теперь уже от его фальшивой заботы.

Никита открывает мне дверцу и помогает сесть в автомобиль.

— Добрый вечер. — Приветствует меня Андрей.

Я отворачиваюсь к окну, не удостоив его даже взглядом.

— В «Турандот». — Приказывает Никита водителю, усаживаясь рядом со мной.

О, боже мой. Сколько пафоса. Он решил, что пришло моё время выйти в свет? Раньше я удостаивалась лишь мелких семейных ресторанчиков, где можно было спрятаться в отдельном кабинете или закрытой зоне, подальше от посторонних глаз. Теперь же он ведёт меня в настоящий дворец.

«Ну, и отлично. Во дворцах я ещё не блевала — хоть какое-то разнообразие».

— Всё в порядке? — Интересуется он, наклоняясь ко мне.

— Да. — Отзываюсь я, убирая руки в замок, чтобы он не смел касаться меня.

— Точно?

— Всё отлично.

Мне хочется оставаться равнодушной, но не получается. Его голос, его знакомый запах, его близость — всё это вызывает боль. У меня под сердцем ребёнок этого мужчины — и это самое главное, почему я не могу сейчас ничего не чувствовать.

Мы сидим в зале с колоннами.

Высоко над нашими головами — гигантская хрустальная люстра, на стенах — мутные фрески, позолота, старинные часы и картины. На столе горят свечи, вокруг суетятся официанты. Если Дубровский хотел, чтобы я почувствовала себя королевой, он дал маху — во всей этой показной роскоши я ощущаю себя неуютно.

— Я знаю, что ты на меня злишься. — На лице Никиты ненадолго, но появляется виноватое выражение.

— Не то слово. — Хочется ответить, но вместо этого я говорю: — Вовсе нет. Это был отличный урок.

Официант наливает шампанское: сначала мне, затем Никите. Я даже не пытаюсь ему помешать — раз уж Дубровский не заботится о здоровье своего будущего ребёнка, значит, дело точно в чём-то другом.

— Просто всё произошло так быстро и неожиданно. — Говорит Никита, когда официант удаляется. Он разводит руками, и я замечаю блеск золотых запонок на манжетах его рубашки, показавшихся из-под рукавов пиджака. Выглядит начинающий актёр безупречно и ведёт себя также, но он мастер пускать пыль в глаза. Чтобы сойти в высших кругах общества за своего, ему приходится отчаянно вертеться. — Я не планировал так скоро обзавестись детьми! Я был растерян, Алиса!