— Никак не могу привыкнуть к тому, что он не гей. — Говорю я, отворачиваясь к стене.

— А мне нравятся твои новые сиськи, — замечает Катька, примеряясь ладонями к моей груди. — Красивые!

— И очень чувствительные. — Замечаю я.

— И как Барракуда тебя не съела, узнав о беременности? — Шепчет подруга. — До сих пор не понимаю.

Я надеваю своё пальто.

— Она пыталась, но… я ей не по зубам!

— Молодец! — Морозова даёт мне «пять».

Я отбиваю.

— А Владик-то тебя не выдал. — Напоминает Катя. — Может, и не конченый он.

Она хихикает.

— Пожалуй, я готова дать ему шанс. — Улыбаюсь я. — Владичка, а когда там твоя свадьба? Ты нас приглашаешь? — Кричу ему.

— Конечно, девочки! — Тот радостно подхватывает со стола какие-то открытки. — Вот приглашения. Торжество состоится в декабре в кафе, которое принадлежит моей невесте.

— Она держит кафе?

— Да. И у неё своя пекарня. — Сияет мужчина.

— Чудесно. — Бормочу я, оглядывая его тонкие, кривые, обтянутые узкими брючками ножки. — Мы обязательно придём!

— Будем ждать. — Улыбается Владик, приглаживая пальцами шевелюру.

— Ну, до завтра. — Посылает ему воздушный поцелуй Морозова, берёт меня под руку и тащит к выходу. — Увидимся!

— Пока!

— Надо же, оно настоящее. — Удивляется она, теребя в руках карточку.

— И подписано вручную. — Добавляю я, разглядывая завитушки. — Повезло Владику.

— И нам когда-нибудь повезёт. — Пряча приглашение в карман, говорит подруга.

— Девушки, а чьи букеты составили в холле второго этажа? Не ваши? — Интересуется охранник, когда мы проходим мимо него к лифтам.

— Не-е-ет! — Смеёмся мы.

— Да где ж искать хозяйку? — Задумчиво чешет затылок мужчина.

— Подарите их своей жене! — Предлагает Катя. — Уверена, ей понравится!

— А можно?

— Разумеется!

И мы входим в лифт.

— Не хочу видеть букеты Дубровского. — Устало говорю я. — И его самого — не хочу. Как же он меня достал!

— Разве ты не оценила ширину его жестов? Барракуде вон, понравилось! — Смеётся Морозова и начинает петь: — Миллион, миллион, миллион алых роз! Из окна, из окна, из окна…

— Думаешь, стоит дать ему шанс? — Ухмыляюсь я.

Катюха продолжает петь, пританцовывая, а затем останавливается:

— По крайней мере, выслушать его можно. Мне даже интересно, что он такое придумал? И чего хочет от тебя?

— Я всё равно не поверю ни единому слову.

— Но он отец твоего ребёнка.

— Предпочитаю об этом не думать. — Морщусь я. А на выходе из лифта добавляю: — Думаю, мне пора купить одежду посвободнее. Эта юбка становится узкой в талии, давит. А ещё мне постоянно хочется снять каблу…

Мы выходим из лифта, и я врезаюсь Кате в спину. Подруга останавливается, и я не сразу понимаю почему.

— Ой! — Столкнувшись с её спиной, восклицаю я.

А когда понимаю, почему она резко затормозила, становится уже поздно бежать обратно в лифт.

Прямо перед нами стоит Дубровский.

— Ты не берёшь трубку. — Произносит он, делая шаг ко мне.

Я всё ещё за Катиной спиной, и тут вполне уютно, но перед этим мужчиной мне не хочется показывать своих слабостей, поэтому я выбираюсь из укрытия.

— Может, потому, что мне не хочется? — Отвечаю я.

Никита расплывается в улыбке.