Ответили мгновенно:

— Весь внимание.

Человек говорил надменно, свысока — одним словом, лицемерно.

— Привет, Уин. Это Уэнди Тайнс.

— Ты определилась.

И тишина.

Она почти видела это невозможно красивое лицо, светлые волосы, ладони домиком и пронзительные, словно бездушные серые глаза.

— Хочу попросить об услуге. Нужна информация.

Он молчал.

Уин — Уиндзор Хорн Локвуд-третий — не спешил помочь.

— Знаешь что-нибудь о «Барри бразерс траст»?

— Что-нибудь знаю. Тебя именно это интересовало?

— Какой же ты зануда.

— Люби меня и за мои недостатки.

— Случалось разок.

— Ах да. Мурр.

И снова тишина.

— «Барри бразерс» уволили сотрудника по имени Фил Тернбол; хочу выяснить почему. Поможешь?

— Перезвоню.

Щелк.

Уин. В светской хронике о нем чаще писали — и Уэнди с этим соглашалась — как о всемирно известном плейбое. Голубая кровь, наследник старого капитала — очень старого, из тех, чьи владельцы, едва сойдя с «Мэйфлауэра», немедленно затребовали расписание гольф-клубов. Уэнди встретила его два года назад на официальном мероприятии, где Уин свежо выделялся своей открытостью. Он предложил секс — без церемоний, обязательств и драм, всего на одну ночь. Поначалу ошарашенная мисс Тайнс подумала: черт возьми, почему нет? С ней такого еще не случалось, а тут невозможно красивый и обаятельный мужчина предлагает безупречный шанс (живешь только раз, верно?) одинокой современной женщине. Человеческим особям, как заметил Попс, нужен секс. Поехали к нему, в апартаменты «Дакота» на Сентрал-Парк-Уэст. Уин оказался чудесным — милым, внимательным, забавным. Вернувшись утром домой, она прорыдала два часа подряд.

Зазвонил телефон. Уэнди посмотрела на часы и удивленно заморгала: не прошло и минуты.

— Алло?

— Фила Тернбола уволили за растрату двух миллионов. Приятного дня.

Щелк.

Как назывался тот клуб? «Бленд»? Это в Риджвуде. Она припомнила, что однажды была там на концерте, открыла сайт с афишей — точно: вечером там «открытый микрофон»; даже приписали «Специальный гость — новая рэп-сенсация Тенефлай».

В дверь постучали.

— Заходи.

Просунув голову внутрь, Попс спросил:

— Как дела?

— Нормально. Рэп любишь?

Он наморщил лоб:

— Рыб? Каких рыб?

— Нет. Музыку. В стиле рэп.

— Лучше уж послушаю, как коты шерсть выплевывают.

— Давай сходим на концерт. Пора тебя просвещать.

С края касселтонского поля для лакросса Тэд Макуэйд наблюдал за своим девятилетним сыном Райаном. Солнце уже зашло, но площадку с новомодным искусственным газоном заливали светом настоящие стадионные прожекторы. Тэд приехал на игру — а что еще оставалось? Сидеть в четырех стенах и плакать? Бывшие друзья («бывшие» — неприятное слово, но он не ощущал в себе благодушия) кивнули ему при встрече, отведя глаза, и теперь даже не подходили, словно пропажа детей — заразная болезнь.

Райан выступал за выездную команду третьеклассников, в которой владение сачком находилось, мягко говоря, где-то между отметками «есть, куда расти» и «полный ноль» — почти все время мяч лежал на земле, подолгу удерживать его в сетке не умели, и игра напоминала свалку хоккеистов, решивших сыграть в регби. Мальчишки носили непомерно большие шлемы, как Великий Газу во «Флинтстоунах», и кто из них кто, было не разобрать. Тэд, пораженный успехами сына, весь матч громко подбадривал Райана, пока тот не снял шлем и оказался вовсе не Райаном.