Фрэнк молил Бога, однако сознавал: без толку. Ведь Он понимает, что делает, у Него есть план, верно? Если в самом деле веришь в Его всемогущество и всезнание, с какой стати твои жалкие просьбы вдруг изменят великий замысел?.. В госпитале Тремонт повстречал еще одну пару, которая молилась за своего сына: та же болезнь несла ему ту же смерть. Потом их второй ребенок погиб на войне в Ираке. Как, узнав такое, можно верить в священное слово, которое ему не помогло?

Улицы засорены бесполезными созданиями… а умирает Кейси. Поэтому: да, девочки вроде Хейли Макуэйд и Кейси Тремонт, те, у кого были любящие семьи и жизни — настоящие, которые не прошли бы бездарно, — вот кто значил больше. Вот в чем заключалась правда. Хотя вслух такого не говорили. Безвольные лицемеры сказали бы вам: к убитой проститутке, которую складывают в полиэтиленовый мешок, следует относиться точно так же, как к Хейли или Кейси. Да только мы понимаем: брехня это все. Втираем ее другим, а сами чувствуем, где истина. Лжем, а себе признаемся.

Так хватит лукавить. Мертвой шлюхе, может, и отведут пару абзацев на двенадцатой странице местной газеты — исключительно в качестве страшилки. А о Хейли Макуэйд часами рассказывали по национальному ТВ. Выходит, мы все всё понимаем. Тогда почему не скажем честно?

Девочки вроде Хейли Макуэйд важнее.

Никто не говорит, что погибшая проститутка — пустое место. И дело не в расе или других ярлыках, которые пытаются повесить. Назови человека фанатиком — чего уж проще. Только чушь это. Белый, черный, азиат, латино — какая разница? «Менее важный» значит «менее важный» — любой понимает, даже если боится признать.

Фрэнк в который раз за последние дни вспомнил Макуэйдов — Маршу и убитого горем Тэда. История проститутки, которую теперь поднимали с земли, кончилась. Может, где-то и тревожатся о ней, но в девяти случаях из десяти таких никто не искал: родители, если она вообще их знала, давно поставили на дочке крест. А Марша и Тэд до сих пор ждали — в страхе и надежде; вот что было важно. Возможно, тут и крылась разница между мертвыми проститутками и девочками вроде Хейли — не в цвете кожи, толщине кошелька и заборчике вокруг дома, а в любящих людях, в переживавших трагедию семьях, в отцах и матерях, чья боль никогда не исчезнет.

Поэтому Фрэнк решил не уходить, пока не выяснит судьбу Хейли Макуэйд.

Он снова подумал о Кейси, хотел представить радостную девчушку, которая любила океанариумы больше, чем зоопарки, и голубой цвет больше, чем розовый, но тот образ поблек, будто назло не желал всплывать. Вместо него вспомнилось, как дочь таяла на больничной койке, как проводила рукой по голове, как глядела на застрявшие в пальцах клочья волос и плакала, а ее отец сидел рядом, бессильный и беспомощный.

Медэксперт закончил осмотр, и двое помощников закинули тело на каталку, словно мешок картошки.

— Полегче, — сказал Фрэнк.

— Да ей не больно, — обернулся один.

— Просто полегче.

Носилки отъехали. У Тремонта завибрировал телефон.

Он поморгал, разгоняя влагу, и нажал «ответ».

— Тремонт на линии.