– Так стоит ли нам хорошо закончить учебный год и взять напрокат лимузин «хаммер» для выпускного бала?

– Ты это серьезно? – спросила Фиона, скривив губу. – Да я лучше член съем. Вайолет засмеялась, подавилась и закашлялась.

Выпускной бал. Хм. Поглощенная собственным несчастьем, я совсем о нем забыла. Раньше мы строили планы пойти туда все вместе, разумеется, с Люкой. Сейчас мысль о бале показалась тошнотворной.

– М-м, да, но я пас, – пробормотала я и откусила пиццу.

– Брось, Дез, тебе надо пойти! – завел свою шарманку Уэс, а Вайолет украдкой посмотрела в мою тарелку. Вероятно, пицца и печенье содержали столько же калорий, сколько она потребляла за месяц.

Фиона подтянула к груди коленку и уперлась в нее подбородком.

– При обычных обстоятельствах я бы поддержала бунтарку Дези, но будет странно не увидеть тебя на балу, Дез. Ты – лицо выпускного класса. Это было бы неправильно.

Я не ответила, просто смотрела себе в тарелку. Уэс взял футбольный мяч, подбросил его и поймал. Потом снова подбросил и снова поймал. У меня стало подергиваться веко.

– Нет, вы, ребята, идите без меня, повеселитесь, – сказала я, пытаясь улыбнуться.

– Зря ты это, – ответил Уэс и снова подкинул мяч. Но поймал неудачно, так что тот попал в мою тарелку, печенья посыпались со стола, а кусок пиццы упал на траву. Все замолчали. Уэс полез все это собирать.

– Извини, Дез, – пробормотал он, неловко положив кусок пиццы с прилипшими травинками обратно на тарелку.

Я не хотела показывать свою досаду и вспомнила героинь корейских сериалов, живших после разрыва с любимыми под дождевыми облаками страдания. Особенно в «Четырех временах года», где девушка к тому же умирала.

Я вежливо улыбнулась Уэсу.

– Да ладно, брось.

Все переглянулись. Я сняла темные очки и посмотрела по сторонам.

– Что ж, люблю вас, ребята, но не могу выносить ваши веселые лица. – Я встала, бросила свою тарелку в мусорный бак и пошла прочь.

– Дез! – послышался сзади крик Фионы. Но я не остановилась и не обернулась.

Вернувшись в тот день домой, я сразу прошла к себе в комнату, бросила рюкзак на пол и плюхнулась на кровать, случайно задев письменный стол. Там что-то стукнуло. Это была наша семейная фотография. До чего вовремя! Она свалилась прямо на черновик прощальной речи, который лежал здесь и собирал пыль со времен моего стэнфордского фиаско.

Стэнфорд. Ответ оттуда должен был прийти через неделю-другую. Да, я нервничала, но за этот месяц со мной произошла интересная метаморфоза: волнение перестало быть таким сильным, как раньше. Не сомневаюсь, что причиной отчасти было состояние апатии, которое уже воспринималось как часть жизни. Я получила сообщения о зачислении в колледжи при Бостонском и Корнеллском университетах. Хотелось бы заметить, что оба они предлагали более сложные программы медицинского образования, чем Стэнфорд. Мое безразличие пугало меня. Но при этом я чувствовала себя свободной. Глядя на свой набросок речи, где-то с полсекунды я испытывала чувство вины. Потом закрыла глаза и решила лечь спать.

Но не успела как следует завернуться в одеяло, как дверь распахнулась, и, громко топая, вошел отец.