– Да встряхнитесь вы, народ! – выкрикнул он. – Чего такие снулые? Это шутка, розыгрыш, ферштейн? Зато теперь понятно, что нет никакой сверхъестественной силы, все имеет объяснение! И Борьку так же найдем!

– Ладно, оставьте дурака в покое, – отмахнулась Рогачева. – Тратить силы еще на этого гаденыша.

– На него действительно невозможно обижаться, – проворчала Алла, сооружая бледную улыбку. – Ну какой же, господи, засранец…

– Сука ты страшная, Аракчеев, – резюмировал Артем, поднимая доску. – И почему я тебя не прикончил в седьмом классе, когда из-за тебя палец чуть дверью не оторвало? Ты же специально это сделал, думаешь, я не понял?

– Надо было прикончить, – простодушно оскалился Генка. – Уже бы откинулся с кичи.

– Да оставьте его в покое, – вздохнула Ульяна. – Дурак – он и в Африке дурак. Ладно, Генка, живи, можешь подойти. Ты же сказал, что не полезешь в этот дом, пока не осмелеешь?

– Осмелел, Ульяна, – объяснил Генка. Он приближался осторожно, словно провинившийся кот, готовый в любое мгновение пуститься наутек. – Заглянул в ваши сумрачные физиономии и понял, что нужно вас расшевелить. Никто не смотрел, я вскарабкался, ну и… Нет там ничего страшного, – кивнул он на окно. – Уныло немного, заброшенно, муравьи ползают. Но, что характерно, ни одного монстра и ни одного призрака.

Олежка замахнулся, делая вид, что хочет огреть Генку. Генка «отзывчиво» отпрыгнул, погрозил пальцем – но-но, снова прыснул:

– Зато еще чуток времени убили…

Переругиваясь, молодые люди потащились за угол, к крыльцу. Снова приходилось перепрыгивать через канавы, обходить ершистый кустарник, на котором было мало листьев, но много шипов. На пустыре у крыльца ничего не менялось. За околицей на западе клубилась желтоватая дымка. Завихрения рассасывались, растворялись в общей массе тумана, превращаясь в непроницаемую муть. Она не только растекалась в стороны, но и вздымалась вверх. Деревья и скалы на западной стороне Распад уже не просматривались.

– Час прошел, да и хрен с ним, – как-то не в своей манере сообщил Семен, стряхивая рюкзак рядом с крыльцом. – Ну что, господа, в картишки перебросимся, чтобы время скоротать?

– Послушайте, там кто-то есть… – вдруг проблеяла Рогачева, и вновь души у всех присутствующих покатились в пятки…

Она стояла, напряженная, закусив губу, и куда-то устремляла дрожащий палец. Взоры всех присутствующих обратились в нужном направлении. В горле воцарялся сушняк, как на раскаленном солончаке. Но все прошло, дышать стало легче. Ульяна ничего не видела – во всяком случае, там, куда Рогачева выставляла свой перст. Рябили в плотном воздухе строения в стадии полураспада на дальнем конце пустыря, высились остатки «жертвенного алтаря», заросли бурьяна на огородах. Прочерчивались контуры колодца – в нем давно, наверное, не было ни ведер, ни воды, зато болталась намотанная на барабан ржавая цепь.

– Где? – сглотнула Ульяна.

– Там… – прошептала Рогачева. – Между колодцем и избой, у которой стреха завалилась… Мелькнуло что-то черное, кажется в лохмотьях, я не поняла… Вроде высунулся кто-то из-за колодца, а потом спрятался… Люди, ей-богу, меня, в натуре, не глючит… – жалобно ныла девица. – Я в своем уме, там реально что-то мелькнуло…