— Пьяный, что ли?

— Ну. Шатайся сколько влезет. Но не падай, ради бога. Мне тебя придется волоком тащить, а у самой ноги трясутся.

Парой разбитых, но дружных алкашей мы вывалились из подъезда. Я несла на плече Гошину голову и громко материлась.

Ряженый сидел на том же месте, с той же бутылкой пива и считал тех же голубей.

— Скотина, так тебя да эдак! — рычала я. — Не умеешь жрать, неча на стакан с утра прыгать! Ур-р-р-р-род!

Ряженый был полностью со мной согласен и, не скрывая некоторой брезгливости, воротил личико. Забулдыги его совершенно не интересовали, в деле, к которому он был приставлен, забулдыгам не место. Все вероятные объекты — сплошь приличные люди или бандиты.

Приближаясь к углу дома, Гоша все увеличивал и увеличивал ритм шага. Теперь уже я едва поспевала за ним и шепотом молила об одном:

— Тихо, Гоша, тихо. Не надо торопиться. Нам некуда спешить…

Гоша сопротивлялся и летел вперед. Свернув за угол, я нацепила на нос очки и буркнула:

— Кончай балаган. Меня родная машина не узнает.

Гоша кивнул, прислонился к березе и попросил:

— Дай отдышаться.

— Дыши. Только недолго. Полине надо когти рвать.

— Как? — тупо обнимая березу, поинтересовался парикмахер.

— Вечерней лошадью до Петербурга, оттуда паромом до Калининграда и в Германию. Чем больше остановок, тем больше вероятности стряхнуть хвост.

— А ты? А я? А Жора?

— Много текста, — оборвала я. — Давай кончай березу мять, пошли к машине. Если Полина узнает, что мы обнаружили в квартире, то не сможет вывести машину из гаража. Там узкие проезды. Ничего ей не докладывай об убийстве Марины. Пусть спокойно доедет до дома, и там мы расскажем ей и Жоре все сразу.

— Она догадается, — печально произнес Стелькин. — Как меня увидит, тут же все поймет.

— А ты не светись. Сиди в моей машине, пока мы в гараж не спустимся. Потом в «форд» пересядешь. О’кей?

— Угу, — кивнул он и вздохнул, как бычок на бойне.

И мне до слез стало жалко нас всех.

…Полина встретила меня раскрытой дверью.

— Ну как? Нашли?! — спросила с порога.

— Рукописи нет. Закрываем квартиру и к тебе.

— А эти… наблюдатели еще там? — обеспокоенно спросила мадам.

— Там, — сухо кивнула я и заперла замки. Проходя мимо охранника на вахте, я машинально сказала:

— До свидания, Игорь Николаевич.

Очки я нацепить забыла, Игорь Николаевич сделал движение губами, но ничего путного вслух так и не произнес. Остался сидеть за конторкой и думать: послышался ему голос Ивановой из четырнадцатой квартиры или это ее активно пьющая родная тетя из Тамбова так похоже попрощалась?

Гоша не внял моим просьбам, не усидел в «ниссане» и трясся возле запертых дверей «форда».

— Что это с ним? — усаживаясь за руль, удивилась Караулова.

— Нервный очень, — в прежнем, сухом тоне ответила я и напомнила: — Осторожнее. Не дергайся. Спокойно едем домой и никуда не торопимся. Топтуны нас любят до тех пор, пока мы их уважаем и не бегаем. О’кей?

— Знаю, — поморщилась Полина и очень ловко вывела машину из гаража.

Я и Гоша двумя соляными столбами застыли на заднем сиденье и слепо таращились вперед. Я на затылок Полины, Гоша — на дорогу.