- Я вовсе не это имела в виду.
Мимо нас вниз проплыла кабина другого лифта В ней находились мужчина и женщина. Наша стеклянная клетка неторопливо ползла вверх.
- Значит, вы не...?
- Нет, - повторил я.
Она в первый раз за все то время, когда мы находились в кабине, подняла на меня глаза.
- Почему же?
Вначале я хотел избрать самый легкий путь к избавлению и заявить, что Дэниел для меня слишком юн. Но, сказав это, я бы солгал. Истина была гораздо сложнее, и я не знал, как сделать так, чтобы она это поняла. Да что говорить о ней?! Сам Дэниел не мог понять моего к нему отношения. Может быть, это потому, что Дэниел, слишком... слишком наивен? Нет, не так. Парень переспал с большим числом мужиков, чем сама Мата Хари1. Несмотря на это, он каким-то образом ухитрился ни разу не влюбиться по-настоящему.
А я не хотел быть первым. У меня не было желания стать тем, кто разрушит его юношеские грезы. Я вовсе не тот человек, который отвечает нелепым представлениям двадцатидвухлетнего юнца о любви.
В свойственном ему театральном стиле он как-то признался мне, что несмотря на то, что его тело познало в этом мире всё, душа по-прежнему сохранила девственность. Нет, девственников мне не надо. Мне нужен человек, который уже успел отыграть роль в этом шоу. Мне нужен тот, кто был настолько оскорблен и унижен, что его иллюзии разлетелись вдребезги. Этот человек будет крайне осторожен, поскольку знает, что полюбить легко, а удержать любовь крайне трудно. Ему будет известно, что страсть умирает, и все отношения обречены на гибель еще до того, как они начались. Одним словом, это будет человек, которого я смогу любить как равного себе, а не как ученика.
Кто-то иной, ну как...мисс Черчилл, например. Не исключено, что именно поэтому я и согласился взять это дело.
Лифт остановился на сорок седьмом этаже. Мы вышли из кабины и зашагали по коридору к номеру 4717, где остановился Томпсон. Я вытащил из кармана свернутый в спираль оптико-волоконный шнур, развернул его и сунул под дверь номера.
- Что это? - поинтересовалась мисс Черчилл?
- Видеокамера на оптико-волоконном кабеле, - пояснил я и, вставив штекер на свободном конце шнура в гнездо на дисплее, прошептал: - Шервин, запись.
- Я же вам сказала... - вдруг заявила она, хватая меня за руку. Только собственными глазами. Я хочу видеть все, что там происходит.
Я посмотрел в её глаза и вознамерился что-то сказать. Но какие бы слова я ни произнес, они все едино прозвучали бы глупо. Поэтому, ограничившись пожатием плеч, я бросил взгляд на дисплей в ладони. Мне не хотелось врываться в номер вслепую. Клиентка, вне всякого сомнения, желала полностью насладиться занимательным зрелищем. Затем я положил дисплей на пол, извлек из кармана дубликат карточки-ключа, и сунул её в щель замка. Лампа-индикатор на двери сменила цвет с красного на зеленый.
Дверь открылась бесшумно. Ну скажем, относительно бесшумно. Шум, производимый Томпсоном и Дэниелом полностью заглушал наши шаги. Еще с порога я узрел пару ног, свисающих с края кровати. Когда я вошел в комнату, мне открылась вся картина. Дэниел лежал на спине, с выражением экстаза на физиономии. Томпсон был обращен к нам спиной, его лицо зарылось где-то в шею молодого человека, а бедра и ягодицы ритмично двигались. Я глазел на них, не забывая при этом напоминать себе, что чувство ревности мне чуждо. Изумительно красивые мышцы Дэниела то напрягались, то расслаблялись, отвечая ритму мощных движений Томпсона. Выражение лица Дэниела непрерывно менялось. Он то кусал свои губы, то открывал рот, то картинно изгибал шею. Интересно, разыгрывает ли он это шоу, или ему действительно так нравится его работа? Боюсь, что я слишком засмотрелся на Дэниела...