Лица графских родственников дружно вытянулись, а Мелсин, который был вынужден смотреть на мир из полусогнутого положения, присвистнул и сказал:

– Фиона, тебе лучше остаться здесь.

Я растерялась – уж от кого…

– Мелсин?

– Оставайся, – уверенно повторил придворный кудесник, а я случайно взглянула на свои руки и… О нет! Только не это. Мне нужно зеркало. Срочно!

– Леди Фиона! – Крик Астона настиг уже на пороге, но останавливаться я не собиралась. Да и не могла.

Стрелой вылетела из столовой, пересекла холл и помчалась по крутой лестнице – вверх, к покоям. Нет! Не может быть! Не верю!

– Леди Фиона! Фиона, подожди!

Он настиг уже там, в спальне. Заключил в капкан рук, прижал к груди, зашептал:

– Фиона, милая, ну не плачь…

А я не выдержала и зарыдала в голос.

Ну почему? За что?!

– Маленькая моя, – продолжал шептать Астон. – Умоляю… Твои слезы… они разрывают мне сердце…

– Я уродка! Я теперь уродка!

– Ты самая красивая, – выдохнул граф.

Я попыталась вырваться, но синеглазый не пустил. Принялся покрывать поцелуями щеки, подбородок, глаза…

– Астон, перестань! – взмолилась я.

Не перестал. Даже не подумал.

– Ты самая красивая, – глухо повторил он. – Самая-самая.

Я завыла громче. Ну да, конечно!

– Фиона…

Астон опять целовал, но куда смелей и горячей, чем минуту тому назад. А я стояла и выла, и не только из-за проклятого браслета… Граф же не меня, он узор этот жуткий ласкает. Как же! Ведь узорчик с его герба!

– Фиона…

Дескор отстранился, заглянул мне в лицо и замер.

– Ну-ка, погоди, – выдержав паузу, сказал граф. Голос прозвучал совсем не так, как прежде – Астон был предельно серьезен и собран. И целовать начал всерьез – медленно, обстоятельно.

Сперва покрыл поцелуями правую скулу, после двинулся вверх, к виску. Коснулся губами уголка глаза, потерся носом о щеку. Я под напором такой наглости даже плакать перестала.

– Милорд?

Он резко отстранился и развернул меня к зеркалу.

– Смотри, – шепнул синеглазый.

И я посмотрела. И тоже замерла. Правая половина лица была совершенно чистой – никаких узоров, только широкий румянец. А вот слева красовалось стилизованное изображение ветвей вишни и цветов чертополоха – древнейший элемент герба рода Дескоров.

– Милорд, вы…

Я повернулась к графу, запрокинула голову и прикрыла глаза. Если его поцелуи способны стереть этот узор, я… я готова целоваться вечно.

Астон коснулся губами губ, и я вздрогнула, прошептала:

– Но тут нет рисунка.

– Знаю…

Он все-таки поцеловал. Нежно-нежно, словно боялся спугнуть.

Мгновение, и поцелуй стал жестче, требовательней. Я не заметила, как обвила шею синеглазого Астона руками, прижалась. Как начала отвечать, тоже не заметила – разум совсем затуманился, словно целый кубок крепленого вина одним махом выпила.

– Фиона… – отстранившись на миг, выдохнул граф.

Боги, да что со мной? Я действительно пьяна. Пьяна и так… счастлива.

Он снова отстранился, коснулся пальцами щеки.

– Я, кажется, понял, в чем дело, – хрипло сказал Астон.

Отступил и опустился на одно колено. Без его объятий стало так холодно…

– Леди Фиона, вы позволите?

Руку подала неосознанно и застыла, услышав: