А что вместо этого? Маюсь в стенах мрачного замка, принимаю комплименты от грубых северян, любуюсь варварскими поединками и пытаюсь выбросить из головы образ разгневанного Астона.

И злюсь! Злюсь невероятно, ибо титулованный Дескор покидать мои мысли отказывается! И даже осознание того, что граф – дикарь, который не гнушается скакать по двору без рубашки, не помогает!

Спускаться к обеду не хотелось, но я все-таки пошла. Ведь это они грубияны, а я – воспитанная, утонченная девушка, которая не имеет права проявлять столь явное неуважение к людям. Тем более что эти люди – подданные моей госпожи, а уж она-то и уважения, и любви достойна. И пустыми обещаниями, в отличие от некоторых, не разбрасывается.

Перешагнув порог столовой, я присела в глубоком реверансе и тут же направилась к отведенному мне месту. На графа, который сидел напротив, взглянула лишь мельком.

Родственники синеглазого, разумеется, не разъехались, но вели себя не в пример тише прежнего. Да и к трапезе еще не приступили – видать, меня ждали.

– Вина? – хмуро предложил Мелсин. Он, как и в прошлый раз, по правую руку обретался.

Я одарила мага суровым взглядом – уж кого-кого, а его прощу очень нескоро. Это же надо было додуматься… возлежать! Да еще трижды по три раза!

Однако вслух сказала очень дружелюбно:

– Да, благодарю.

Налил Мелсин до краев. После самолично переложил на мою тарелку кусок жареного мяса, досыпал тушеных овощей и подал соусницу.

Насаживая на вилку кусок не то морковки, не то тыквы, я размышляла над крайне важным вопросом – подавлюсь или нет? Потому что граф, в отличие от остальных, к еде не притрагивался, а пристально глядел на меня. Я этот синеглазый взгляд не только кожей, всеми фибрами души чувствовала.

Так и не решилась поднести вилку ко рту – подняла голову, ответила столь же прицельным, столь же пристальным взглядом.

– Милорд? – Я мила, доброжелательна, но сердита.

– Леди? – И голос суровый-суровый, как те горы, что из окна моей спальни видны.

Вот если бы не блондинистое воинство, которое резко перестало жевать и навострило уши, я бы промолчала. Но говорить со мной таким тоном на людях?!

– Милорд, при нашей последней встрече я, вероятно, была слишком резка. Поверьте, я не хотела вас оскорбить. Однако игнорировать факты – глупо. Вы не находите?

– Леди Фиона… – начал было он, но я перебила:

– Милорд, вы поклялись, что снимите браслет. Но прошло два дня, а он по-прежнему на моем запястье. И после этого удивляетесь, что я не верю?

Так, кажется, у кого-то сейчас дым из ноздрей повалит.

– А что, если я пере…

Нет, не везет ему сегодня с речами, опять перебили. Только в этот раз не я, дядька:

– Кстати, по поводу браслета. Есть версия, что…

– Что?! – рыкнул Астон.

– Что?! – Ой, я тоже рычу? Ну надо же…

– Что его все-таки можно снять, – нисколько не смутился тот. – Ведь мы главный способ не испробовали.

– Главный – это какой? – опять не сдержалась я.

Блондин посмотрел с укором, но ответил вежливо:

– Видите ли, леди Фиона… Наш род очень древний, и, как у каждого древнего рода, у нас есть собственные традиции. Одна из них – брак невозможен без согласия матери.