— Встаю… — И снова закрыл глаза.

— Я тебя сейчас водой оболью!

— Отстань от меня, Виталя. Я только уснул.

— И чего ж ты делал до утра? Скоро полдень.

Ткачев резко сел.

— Сколько времени, говоришь?

— Одиннадцать двадцать.

— Не может быть.

Пименов сунул ему под нос часы. Они показывали семнадцать минут двенадцатого. Ничего себе поспал!

— А ты чего тут? — спросил Семен, выбираясь из кровати. — Говорил, скоро не ждите.

— Срам прикрой, — посоветовал Виталя. Вспомнив, что лег голым, потому что чистого белья не было, Ткачев ойкнул и завернулся в простыню. — Тут остаться решил до похорон. То есть на сутки еще.

— Разве не тебе их нужно организовывать?

— У бати новая семья, как ты знаешь. Леди Хелен всем рулит. Хотя какая она…? Бледи обычная. Отец с ней на Ибице познакомился. Она тусила там, он телок клеил. Снял, как думаю, на ночку, а оказалось, на всю оставшуюся жизнь. Хелен умная и, что удивительно, страшная. Знаешь этих англичанок с бледной кожей и выдающейся челюстью? Вот она такая.

— Кира Найтли и Сигурни Увивер как раз такие. Но мне кажется, они очень даже…

— А мне нет. Но дело не в этом. Хелен — настоящая акула. Она не просто собирается захапать все движимое и недвижимое моего отца, но и те деньги, что он мне перевел намедни, отобрать. Мне об этом отцовский помощник сказал, Камиль.

— Тот самый, что был пятнадцать лет назад?

— Да. При нем остался. Камиль, пожалуй, единственный, кого мой отец не просрал со временем. Вас, нас с матерью… Прислугу, тренеров, охранников — всех растерял. Только Камиля оставил. Я, грешным делом, думал, что у него с папашей какие-то шашни. Не зря он мне «Горбатую гору» показывал. И «Вход и выход». Короче, фильмы на гейскую тему. Но потом решил, что у хитрого татарина есть что-то на моего батю. Узнать все равно не выйдет, поэтому больше не гадаю. Итог: Камиль — доверенное лицо Сергея Сергеевича Пименова по сей день. И он сейчас в Калуге. Там-то мы и пересеклись.

— А что с Горынычем будет? На него убийства повесят?

— Что значит «повесят»?

— Ты сам понимаешь, на что я намекаю.

— Нет.

— Ему же явно подбросили и кошелек, и амулет дурачка деревенского.

— Этого я не знаю.

— То есть это не ты сделал?

Виталя тяжело посмотрел на Семена. У него снова были красные глаза. Но в кои веки не с перепоя. Он просто мало спал или… Много плакал?

— Я тебе сейчас плюну в морду, Ткачев, — процедил он. — Думаешь, я грохнул отца, а потом стал перекладывать вину на другого?

— Посещала меня эта мысль, — не стал юлить тот.

— Отмети ее. Я хоть и ненавидел папашку временами, но убивать бы его не стал. Иначе сделал бы это, когда он маму бросил ради какой-то малолетней английской давалки.

— Сколько ты получил от него в последний раз?

— Прилично.

— Конкретнее.

— Сумма семизначная.

— В долларовом эквиваленте?

— Да.

— Тогда трать ее, пока малолетняя английская давалка не отобрала.

— Камиль помог перевести деньги в офшор. За что получит десять процентов комиссионных. На счету мы оставили копейки. И пусть леди-бледи Хелен ими подавится.

— Тратить миллионы на усадьбу Филаретова ты больше не планируешь?