– Со временем и это изменилось, – медленно ответила Калли.

– Я часто замечал, как ты поглядываешь на меня у костра, – прошептал Валид. – И мне хотелось верить, что твои взгляды не случайны. Что ты хочешь мне что-то сказать.

– Да. Уже давно.

– Всякий раз, глядя на тебя, я мечтал, чтобы ты знала о моих чувствах, хоть это и запрещено…

– Валид, – перебила его Калли, – давай не будем говорить о том, что запрещено. Вся моя жизнь была под запретом. Лучше подумаем о том, чего бы нам хотелось.

Когда они обнялись, все стало просто и ясно, туман и тени рассеялись, и у Калли вырвался вздох облегчения.

Почувствовав хозяина, Собака вскочила с земли и насторожилась: хозяин возвращался не один. Когда он вошел в пещеру, Собака не бросилась к нему, виляя хвостом, как обычно. Чужие люди не внушали доверия Собаке, и гость – точнее гостья – ей не понравилась. От нее пахло страхом.

– Молодец. Сидеть. – Собака заученным движением схватила на лету брошенный хозяином кусок мяса. – Ко мне.

Собака повиновалась. Желание повиноваться хозяину было сильнее других инстинктов. Оно наполняло ее существование смыслом.

В отличие от Волколюдей, которые пришли в восторг от возможности погладить живого волка, Лира в страхе вцепилась в руку Мора и чуть не задохнулась, когда огромный хищник подбежал на зов. Даже когда Собака послушно села, Лира не успокоилась.

– Ты сказал… ее зовут Собака? – пролепетала она.

– Ее полное имя – «Радостная и беззаботная, как мой брат Собак». Она – мой лучший друг.

Собака не спускала с хозяина глаз, слыша, как тот повторяет ее имя.

– Невероятно! Ты дружишь с волчицей? Не знаю, что и думать.

– Теперь Собака и твой друг, – ответил Мор и, вытащив из котомки кусок мяса, протянул Лире.

Собака напряженно следила за тем, как предназначавшееся ей угощение перешло из рук в руки.

– Мой друг – волчица, – поразилась Лира.

Собака, потеряв интерес к происходящему, улеглась у их ног, вяло прислушиваясь к разговору. Гостья осторожно погладила ее по загривку и протянула ей мясо, держа его кончиками пальцев.

Вскоре Мор надел Собаке ошейник, и они побрели по знакомой тропе, ведущей вверх по течению.

– Это моя веревка, та, что я тебе подарила? – спросила Лира.

– Она самая.

– Гляди-ка, а я не заметила! – воскликнула Лира. – Красный ошейник!

– Я думал о тебе, когда красил его.

Лира оглядела свою одежду, свисавшую грязными лохмотьями.

– Я бы хотела искупаться.

– Я устрою тебе место для купания и подогрею воду, – заявил Мор.

Они шли, держась за руки. В свободной руке Лира несла второе копье.

– Ты правильно держишь копье, как настоящий охотник, – похвалил ее Мор.

– Спасибо. Твой брат пытался научить меня попадать в цель.

Они переглянулись, обнаружив, что могут говорить об умершем, не испытывая ни ревности, ни чувства вины.

– В чем дело? – спросил вдруг Мор.

Собака насторожилась, поведя носом по ветру, словно принюхиваясь, и, взглянув хозяину в глаза, потянула его куда-то влево, в сторону безлесной равнины.

– Куда это она? – спросила Лира.

Мор задумался, поглядывая на волчицу. Стоит ли верить Волколюдям, которые утверждали, что волчица может искать для него дичь? Пожалуй, у нее действительно более острый нюх, чем у человека. Но что такого может учуять ее нос, чего не услышит человек?