– Но это же неправда, – возразила Анника.

Ханнелора Линдхольм метнула на нее быстрый взгляд, но ничего не сказала.

– Тебя заставили лгать, но зачем?

Женщина жалко заморгала. Было такое впечатление, что она вот-вот расплачется.

– Потому что отец был офицером, – сказала она тонким прерывающимся голосом.

– Офицером? Немецким офицером во время войны?

Ханнелора кивнула.

– Что это было за место – дворец, в котором ты танцевала? Это и в самом деле дворец?

Старуха снова кивнула.

– Бергхоф, – так же тихо сказала она.

Анника отпрянула. Она не очень хорошо знала историю, но видела почти все серии мини-сериала «Банда братьев».

– Но это же резиденция Гитлера в Баварии, – сказала она. – Его называли «Орлиным гнездом».

Ханнелора обхватила руками колени, наклонилась и спрятала лицо между ног.

Анника внимательно смотрела на эту женщину, на мягкие седые волосы, растекшиеся по коленям. Руки судорожно обхватывали колени, на белой коже выделялись синеватые вены и светло-розовые ноги.

Ханнелора Линхольм не была еврейкой, поняла Анника. Она никогда не сидела ни в каком концлагере. Наоборот, она была дочерью нацистского офицера, настолько высокопоставленного, что его семья посещала Бергхоф. Ее еврейское происхождение было задним числом придумано людьми, которых она называла Onkel и Tante[11]. Кто они? Анника не знала немецкого языка, но догадывалась, что это обозначение какого-то родства. Были ли Гуннар и Хельга дальними родственниками, взявшими себе девочку после войны? Наверное, они думали, что будет красивее и благороднее взять на воспитание несчастную жертву, пережившую кошмар концлагеря, чем дочь высокопоставленного нацистского офицера.

Но зачем она дала сыну чисто еврейское имя – Давид Зеев Самуил? Для того чтобы психологически загладить вину?

Или, может быть, имя выбирал господин Линдхольм? Ведь он был уверен, что женился на еврейке…

Женщина принялась покачиваться из стороны в сторону.

Анника неловко поерзала на кресле.

– Расскажи мне о Сив, – попросила она.

Ханнелора Линдхольм мгновенно выпрямилась, расправила плечи и опустила руки. Взгляд ее прояснился, она в упор посмотрела на Аннику.

– Сив здесь? – спросила она.

– Нет, – ответила Анника, – она в Сёрмлане.

Старуха, казалось, была довольна ответом. Она утвердительно и немного тревожно кивнула.

– Сив грешна, – сказала она.

– Почему? – удивилась Анника.

Ханнелора заговорщически наклонилась к Аннике:

– Она соблазнилась. Она искренне верит в Бога, и Царствие Небесное, и во все, что проповедовал Onkel Гуннар. Когда я попала в Гудагорден, Сив всерьез верила, что она – ангел, потому что ей все время говорила об этом Tante Хельга. Какая глупость!

Она печально покачала головой.

Анника задумчиво смотрела на старуху.

У Ханнелоры не было никаких проблем с воспоминаниями о детстве. Она словно застряла в нем. То, что она сейчас рассказала, вероятно, было правдой.

Девочки выросли вместе на какой-то усадьбе, вероятно в Сёрмлане, потому что Ханнелора говорила с тем же произношением, что и Анника. Они делили друг с другом детство и все его переживания и опыты. Что-то связывало их настолько сильно, что их отношения сохранились, когда они повзрослели.