Анника сбросила скорость и перестроилась вправо.

– Хорошо, – сказала она, – тогда позволь задать тебе совсем другой вопрос. Ты знаешь что-нибудь о ферме в Марокко?

С визгом заработали «дворники». Нина не ответила.

– Алло? Алло, Нина?

– Да, я здесь.

– Я только что была у Ханнелоры Линдхольм, – сказала Анника. – Я говорила с ней о твоей матери и матери Вероники Сёдерстрём Астрид…

– Зачем все это вообще нужно? Что ты вцепилась в нашу семью, что ты роешься в нашем грязном белье? Почему ты не можешь оставить нас в покое? – Нина говорила без возмущения, но решительно. – Ханнелора – больная, безумная старуха. О чем ты можешь с ней.

– Нина, – бесцеремонно перебила ее Анника и снова сбросила скорость. – Твоя мать что-нибудь говорила тебе о ферме в Марокко?

Несколько секунд Нина молчала, потом заговорила снова:

– Почему ты спрашиваешь?

– Я знаю, что недалеко от Асилаха, в Северном Марокко, находится ферма, которая по какой-то причине связана с Астрид Паульсон, Давидом Линдхольмом, да и со всеми вами.

– Что значит «со всеми вами»?

– Там живет женщина по имени Фатима с дочерью Амирой. Ты что-нибудь о них слышала?

В трубке раздался щелчок, и наступила тишина. Нина Хофман закончила разговор.

Анника закусила губу. Вот черт!

Нина что-то знала, но не хотела говорить.

Аннику объехала фура, обдав ее зловонным выхлопом.

Анника отложила телефон и сосредоточилась на дороге.

Туре, слава богу, уже ушел домой. Она отдала ключи дежурному вахтеру, сказав, что машину надо заправить и не мешало бы заодно помыть. Потом она написала отчет о дневных расходах на парковку и штраф. Собственно, штраф она должна была оплатить сама, но попытаться все же стоило.

– Что ты хочешь получить по Филиппу Андерссону? – спросила Анника, подходя к столу шефа.

– Есть что-то эксклюзивное? – вопросом на вопрос ответил Патрик.

– Нет.

Шеф отодвинулся вместе со стулом от стола и грустно посмотрел на Аннику:

– И чем же ты целый день занималась дома?

Анника удивленно воззрилась на него:

– Как чем? Разбирала вещи.

– Не те вещи ты разбирала. – Он положил ладонь на кипу бумаг на столе. – Как прикажешь нам выпускать газету, если репортеры будут сидеть дома и манкировать работой?

Она прикрыла глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не взорваться.

– Давай посмотрим твои распечатки, – сказала она и открыла глаза. – Что мы там найдем? Рассказ о телезвезде, которая рыгнула в прямом эфире? Или об аллергическом насморке у человека с самым длинным в мире носом?

Патрик взялся за край стола и, не отвечая, подъехал обратно к нему.

– Вот так-то, – сказала Анника. – Нет там ничего по-настоящему важного.

Она пошла к своему месту, поставила на стол компьютер, открыла Word, сосредоточилась и стала записывать собранный за день материал.

Начала она с конца, с Нины, которая не захотела с ней разговаривать. Потом написала о Ханнелоре и ее причудливых детских воспоминаниях, о Юлии, Александре и их надломленной жизни, а затем перешла к Сюзетте. Анника прервалась, нашла фотографию и несколько минут рассматривала черноволосую улыбающуюся девочку с сияющими глазами, обнимавшую гнедого коня.