Некоторые гладиаторы рассмеялись. Один из них, тот массивный заносчивый галл, на которого Спартак уже обращал внимание, вышел из очереди и повернулся к ним. Белокурые волосы, усы, из одежды лишь расшитые узором штаны — он был настоящим воплощением галльского воина. К нему присоединилось с полдюжины бойцов. Галл преувеличенно почтительно поклонился:

— Государь, займи мое место. Если сможешь.

«Боги всевышние! Мне — нам — сейчас только не хватает драки с ним и его дружками!»

— Друг, ты пришел раньше, — напомнил Спартак, твердо встретив взгляд здоровяка. — Как и остальные передо мной. Я войду, когда подойдет моя очередь.

— Испугался драки?

— Нет. Но я не хочу драться с тобой этим вечером. Фортис пытается нас стравить. — Спартак мысленно молился, чтобы галл оказался не только силен, но и умен.

— Давай, Крикс! Будь послушным мальчиком! — выкрикнул кто-то из толпы.

По рядам гладиаторов прокатился веселый гул. Фортис нахмурился.

От Крикса не ускользнул ни язвительный комментарий, ни выражение лица торговца.

— Что ж, тогда в другой раз, — буркнул он. Бросив недобрый взгляд на Фортиса, здоровяк схватил миску со стола и сунул раздающему. — Клади давай! До краев!

Кухонный раб поспешно повиновался.

Крикс взял лепешку и потопал прочь. Ближайший из приспешников встал на его место.

Гетас облегченно выдохнул:

— Хвала Всаднику! Этот ублюдок здоровенный, как Геркулес.

— Даже у Геркулеса были свои слабости, — отозвался Спартак. — Этот галльский ублюдок явно непопулярен здесь. Большинство бойцов охотно посмеялись над ним. Думаю, те шестеро, что стояли рядом, — единственные его сторонники.

— Но их все равно на четыре больше, чем нас, — заметил Севт.

— Верно. Потому нам и нужно пока что избегать драки с ними, — согласился Спартак, подумав о здоровяке-германце со сломанным носом. Сколько человек поддерживают его? Окажется ли он таким же задиристым, как Крикс? А самниты? Спартак надеялся, что они поспокойнее. Он не сможет провернуть каждую драку так, как с тем уродом-галлом.

Ему о многом требовалось подумать, пока они будут есть.

Когда они разбрелись по своим камерам, Спартак все еще размышлял. Бо́льшую часть их камеры — всего десять на десять шагов — занимали два тюфяка, набитые соломой. Никакой мебели. На самом деле, кроме тюфяков, здесь наличествовало лишь имущество Ариадны: две маленькие статуэтки Диониса и плетеная корзинка с ее змеей. Бетонные стены покрывали непристойные или хвастливые надписи — наследие предыдущих жильцов. По углам проступили пятна плесени, и из-за них в комнатушке стоял неприятный, затхлый запах.

— Наконец-то. Дом, — бодро произнесла Ариадна. — Ну, будет, когда я наведу здесь порядок.

Спартак буркнул в ответ нечто утвердительное. Тут его взгляд упал на корзинку, и у него чуть не остановилось сердце. Крышка была сдвинута.

— Смотри! — Он осторожно заглянул внутрь. — Боги всевышние! Она уползла! — Спартак отошел в центр комнаты.

— Не волнуйся, — успокаивающе проговорила Ариадна. — Никуда она не денется. Если только… — Ее взгляд метнулся к щели под дверью. — Дионис, не дай ей уползти наружу! — прошептала девушка. Змея — единственная ее защита!