– Я восемь месяцев назад писала докладную записку о том, что бормашинка неисправна! Куда вы ее засунули, мне не известно. Я что, пальцем должна животных лечить?!

Ольга Михайловна распалялась все больше, надвигаясь на худощавого Геннадия, и тот не выдержал:

– Если дело обстоит именно так, я не буду накладывать на Дубровскую никаких взысканий! Но и прибавки к премии пусть не ждет. В следующий раз просто подойдите ко мне, решим вопрос. Я тоже человек, в конце концов, и понимаю, что наша государственная машина несколько неповоротлива…

Но Ольгу Михайловну было уже не остановить, как паровоз, несущийся под откос:

– А тендер! Дерьмо ваш тендер, вот что это такое! А уборщицу вы когда новую наймете, Альфия уже год без отпуска пашет! Заняться нечем, как за хирургией присматривать!! У меня тут и так порядок! Медикаменты в аптеку закупите и про бахилы не забудьте, тогда поговорим! Премию не ждать, да катала я ее на санках! Только и хватит премии вашей, что подтереться! Кстати, мы уже третий месяц на туалетную бумагу скидываемся!

Женщина шумно выдохнула и повернулась к Кате, которая мечтала только об одном – превратиться в соляной столб.

– Ну что застыла, пошли покурим. Да знаю я, что не куришь. Рядом постоишь.

На улице Катина защитница с наслаждением затянулась сигаретой и спросила:

– А этот выпендрежник, молодой Воронцов, у вас что, шуры-муры?

Катя отчаянно покраснела и замахала рукой, то ли отгоняя дым, то ли яростно все отрицая:

– Ольга Михайловна, а вы откуда его знаете?

– Его не знаю, а с отцом его были знакомы. Мировой мужик был, правильный.

– Был?

– Год назад его не стало, сердце.

Катя вдруг задумалась, пытаясь переварить полученную информацию. Год назад, когда Леша куда-то пропал… Боже, а она переживала из-за того, что он не пришел в кафе.

– Ольга Михайловна, а зачем вы меня спасли? В смысле, спасибо вам огромное!

Женщина затушила окурок и хмыкнула:

– А затем же, зачем на приём тебя пропихнула. Нравишься ты мне. А спасибо не булькает, так что с тебя причитается. С зубом-то что?

– Пломбу поставила, – улыбнулась Катя, – уверена, что канал чист. Но если забеспокоит опять – удалю.

– Удалить никогда не поздно. А я знаю, кто Генке в уши напел. Ты на него не сердись, он мужик неплохой, его там сверху просто имеют регулярно, вот он на нас и отыгрывается.

– Откуда вы знаете?

– Ну, скажем так, предполагаю. Вика уже четвёртый год в ассистентах ходит, а ты через два уже ставку врача получила. Она тогда от зависти почернела вся. Катя, не высовывайся, а? Поработай спокойно, а если неймется – ищи место у частников, не баламуть воду.

– Спасибо, Олечка Михайловна! Я подумаю.

– Подумай. И таксу свою забери, эта тварь на кухне табуретку обглодала.

Дома на Катю навалилась вселенская усталость.

– Что-то многовато адреналина в моей жизни, – пробормотала девушка.

Она выдала Лорке сушёное говяжье ухо, обняла кота и уснула, несмотря на то, что часы показывали три часа дня. А вечером позвонила родителям и целый час болтала с мамой. Выросшая в семье кадрового военного, она часто переезжала, когда отец получал новое назначение. Теперь, вернувшись в родной город, в бабушкину квартиру, она скучала по родителям. Зато ее согревала предстоящая встреча с Алексеем. Катя вспомнила его странный вопрос и захихикала: