Одного глотка настоящего кофе было достаточно, чтобы Ева в который раз удивилась, как она раньше умудрялась жить без этого живительного утреннего напитка.

— Наверное, это были очень важные переговоры. Мне жаль, что так получилось.

— Мы уже утрясли почти все детали. С остальными можно разобраться и отсюда.

— Ты туда не вернешься?

— Нет.

Она поспешно отвернулась и заглянула в холодильник.

— У меня почти ничего нет. Хочешь булочку?

— Ева! — Рорк отставил кофе и взял ее за плечи. — Почему ты боишься мне показать, что обрадовалась?

— А чему мне особенно радоваться? У тебя и так прочное алиби. Меня не касается, как ты соби…

Рорк резко повернул ее к себе, заставив замолчать. Он был сердит — она видела это по его глазам и готовилась к очередной перебранке. Поцелуй застал ее врасплох. Ощутив властность его губ и сладкое замирание собственного сердца, Ева почему-то не стала вырываться, а пристроила голову у него на плече.

— Просто не знаю, как быть! — прошептала она. — Ситуация беспрецедентная. Мне нужны какие-то правила, Рорк. Надежные ориентиры.

— Я — не уголовное дело, подлежащее раскрытию.

— Я не знаю, кто ты! Зато мне известно другое: слишком уж быстро все происходит. Это вообще не должно было начаться. Я не должна была с тобой начинать…

Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Почему?

— Все это очень сложно. Мне надо одеваться. Пора на службу.

— Скажи хоть что-нибудь! — Он крепко держал ее за плечи. — Ведь я тоже не знаю, кто ты.

— Я — коп! — выпалила она. — Коп, и точка. Мне тридцать лет, и за всю жизнь я была близка только с двумя мужчинами. Но даже их я не вспоминаю.

— Почему?

— Не хочу придавать значения. Если придавать значение, можно превратиться в ничто. Я уже побывала ничем и не хочу, чтобы это повторилось.

— Кто тебя обидел?

— Не знаю! — На самом деле она знала, хорошо знала… — Не помню, не хочу помнить! Но я готова на все, лишь бы снова не оказаться в шкуре жертвы. Потому что мой жизненный опыт до поступления в полицейскую академию был именно таким. Жертва, которой помыкают, за которую принимают решения, которую пихают то в одну, то в другую сторону…

— Думаешь, я тоже собираюсь этим заниматься?

— В любом случае это уже происходит.

Рорку хотелось задать еще немало вопросов, но выражение ее лица подсказывало, что с ними лучше повременить. Тогда он решил рискнуть и вынул из кармана предмет, который с некоторых пор всегда носил с собой.

Ева в недоумении уставилась на серую пуговицу у него на ладони.

— Это от моего костюма!

— Да. Костюмчик, надо сказать, так себе — тебе идут цвета поярче. Я нашел ее в своем лимузине и собирался тебе вернуть.

Она протянула руку, но пуговица тут же исчезла у него в кулаке.

— Ну и врун же я! — Рорк усмехнулся, удивляясь самому себе. — Нет, я не собирался ее тебе возвращать.

— Вот уж не думала, что ты фетишист!

— Никогда им не был. А эту пуговицу ношу при себе, как школьник, не расстающийся с прядью волос своей любимой.

Ева посмотрела ему в глаза. Она почувствовала, что в ее груди происходит бурное таяние льдов, а смущение Рорка только ускоряло процесс.