– Татуировка! – дошло до меня наконец. – Набитый рисунок! Извините, пожалуйста, не поняла ваш жест, имитирующий работу тату-машинки. Оса так искусно нарисована, что выглядит натуральнее настоящей. Испугалась, как бы она вас не тяпнула.

Жорж заулыбался, а я хихикнула:

– Правило номер четыре: никогда нельзя драться бутылкой в машине.

Шофер кивнул. Я ощутила себя полнейшей идиоткой, услышала звонок мобильного и обрадовалась возможности отвлечься.

– Дорогая Виола, вы где? – почему-то смущенно спросил Иван Николаевич.

– Спешу к вам, – ответила я.

– Не знаю, простите ли вы меня, – простонал Зарецкий.

– Что случилось? – встрепенулась я.

– Не могу прибыть в «Пентхаус», – чуть не зарыдал олигарх.

– Вот здорово! – вырвалось у меня. – То есть я хотела сказать, очень хорошо…

Фантазия иссякала. Что хорошего я усмотрела в создавшейся ситуации? Конечно, я рада, что мне не придется тащиться к гробовщикам и сидеть там несколько часов, горько сожалея о потраченном зря времени. Но ведь нельзя это говорить человеку, от которого зависит судьба издательства.

– Вы ангел! – закудахтал Зарецкий. – Человек с уникальным характером и неисчерпаемо доброй душой! Спасибо, спасибо, спасибо! Непременно найду способ отблагодарить вас! Давайте перенесем мероприятие на вечер, часиков на десять, а?

– С удовольствием, – побормотала я. – Но согласится ли менеджер Леонид остаться после работы? И удобно ли его задерживать? Вероятно, у него семья, его ждут жена, дети.

– Потрясающе! Великолепно! Гениально! – снова восхитился собеседник. – Вы всегда думаете о других. «Пентхаус» открыт круглосуточно, насчет этого не беспокойтесь. Двадцать два часа подойдет?

– Конечно, – заверила я. – Сейчас поеду по своим делам, а вечером прибуду в агентство.

– Золото, а не женщина! – пришел в восторг Зарецкий. – Счастлив дышать с вами одним воздухом!

– Извините, у меня вторая линия, – прервала я поток дифирамбов и переключилась.

– Как дела? Что поделываешь? – на одном дыхании выпалила Тонечка.

– Должна была ехать к похоронных дел мастерам, но встреча перенесена на вечер. Сейчас припарковалась на улице Красный тупик. После общения с одним человеком ощущаю себя ребенком, который слопал три кило шоколадных конфет: во рту сладко и отчаянно тошнит, – объяснила я.

– Поговорила с Зарецким, – догадалась подруга.

– Ага. Он мне прислал шофера, – пожаловалась я, – двухметрового негра, на вид жуткого, огромного, неуклюжего, он рулит моей букашкой со скоростью космического корабля, и у него документы без права проверки.

– Прикольно, – оживилась Тонечка. – А на каком языке ты с ним общаешься?

– Он немой, но понимает русский… Ой!

Я повернулась к Жоржу, который держал перед глазами свой мобильный. Как же мне стало неудобно!

– Простите, Жорж, – забормотала я, – не хотела вас обидеть, случайно вылетело… с подругой болтаем… забыла, что вы только немой, а слышите прекрасно…

Негр не поворачивал голову.

Я осторожно тронула парня за рукав, он оторвал взгляд от экрана.

– Извините, – совсем смутилась я.

Глаза африканца округлились.

– Я сказала… э… ну… – забубнила я.