Я помчался за ним. Бандит был невелик ростом, скорее всего – молод, бежал ловко, так что я никак не мог сократить дистанцию. Эх, был бы пистолет заряжен, бегать бы не пришлось. А использую-ка я его в другом качестве, все-таки штука увесистая.

Я со всей силы метнул пистолет в спину разбойнику. Тот вскрикнул и упал. Через мгновение я уже был рядом, приставив саблю к горлу татя.

– Вставай, собака!

– Пощади, дяденька!

Больно уж голос писклявый. Я присмотрелся – ба! Да это же девка!

– Подымайся! Доведем тебя до Новгорода, там стражникам отдадим. Пусть суд решает, что с тобой делать.

Не захотел я марать руки ее кровью. Но по «Правде» разбойника, пойманного при грабеже, следовало повесить у дороги в назидание другим.

– Повесят же али замордуют! Пощади, дяденька!

– А ты что хотела – чтобы я тебя калачом сладким угостил? Сама знала, на что идешь.

– Ребенок у меня, кормить надо, а муж о прошлом годе сгинул.

– Ты меня на жалость не бери – ты такая не одна, однако они же не ходят грабить. Вон твои подельники только что двоих молодых ребят жизни лишили, а об их семьях вы подумали?

Я выдернул у нее из-за пояса штанов гашник, перетянул ей сзади руки.

– Иди, да не вздумай бежать – застрелю.

Я подобрал пистолет с земли и пошел с пленницей к обозу. Мужики из обоза уже оттащили в сторону дерево.

Один из охранников, кого ударили кистенем, оказался жив. Его только контузило да кровь текла. Я перевязал ему голову. Второй охранник был убит, и купцы решили похоронить его прямо здесь. Лето, жарко – ни домой, ни в Новгород довезти не сможем, смердеть будет.

А струсившего охранника купцы побили да пинком отправили назад в Псков, крича вслед хулу. Пленнице удивились.

– Ты кто же такая?

– Анфиса-разлучница.

– Разлучница-то почему?

– Купцов с деньгами разлучаю, вот и дали прозвище, – с вызовом ответила девка.

– Ты не гоношись – тебя повесить надобно, а ты характер свой показываешь!

– А что ты мне сделаешь?

– Вот сейчас все тебя снасильничаем, разденем да связанную в муравьиную кучу бросим – посмотрим, как запоешь!

Девка побледнела – видимо, такое в голову ей не приходило. Она стояла смирно, только ресницами хлопала.

Мы вырыли могилу и схоронили охранника. Один из купцов прочел молитву. Уселись на телеги, тронулись в путь. Связанная разбойница бежала за первой телегой, привязанная к задку телеги веревкой. Илья спрыгнул со своей телеги и пересел на мою. Лицо его было довольным.

– Молодец, не посрамил семью! Кабы не ты – пограбили бы обоз. Не то что эта падаль, что руки поднял да на колени перед татями упал. Ты теперь единственный в обозе, кто отпор дать может, так что – гляди в оба, на тебя все купцы надеются. Да и завидуют мне, говорят: «Тебе, Илья, зять хороший достался».

Девку мы сдали в первом же большом селе сельскому старосте. Купцы здраво рассудили – чего ее кормить до Новгорода, да еще и стеречь по ночам, чтобы не сбежала?

В Новгороде мы на удивление продали товар быстро, скупили ганзейского товара на обратный путь да соли вычегодской и вернулись домой.

Славно было дома – Дарья расцвела, пополнела немного и ходила гордо, как пава.