Как Сергей Мерцалов…

Андрей вытер лоб.

Он трусит, конечно. Это она правильно сказала. – Всю оставшуюся жизнь он будет отвечать за нее, бояться за нее, ревновать ее, контролировать ее, руководить ею и подчиняться ей. Он будет трястись над ней, ругаться с ней, заниматься с ней любовью, расходиться во взглядах на воспитание детей и на то, где и как они проведут отпуск. Она разделит с ним тяготы его работы, его ранения, его тяжелый характер и мало ли еще что.

Она разделит с ним жизнь.

Визжа тормозами, как юнец, впервые севший за руль папиного автомобиля, он остановился у автомата.

Только бы на карточке еще были какие-то деньги.

Карточка никак не вынималась, влажные пальцы скользили. Сердито сопя, он вытащил наконец карточку и вставил ее в автомат.

Трубку сняли сразу же.

– Я женюсь на тебе, черт тебя побери!! – с ходу заорал он, и какая-то парочка на автобусной остановке шарахнулась от него в испуге. Андрей отвернулся от них. – Но если ты мечтаешь, что я завтра же брошу работу, что я буду вести светскую жизнь и таскаться каждый день на премьеры и в рестораны…

– Я мечтаю только о тебе, – сказала Клавдия и всхлипнула. – Только о тебе, ты, придурок!

Он улыбнулся и прижался лбом к холодному и влажному стеклу будки.

– Я тоже о тебе мечтаю, – сказал он. – Я люблю тебя, и я женюсь на тебе. Только потом пеняй на себя.

Она что-то заверещала, очень радостное и громкое, но он не стал слушать.

– Я через пятнадцать минут приеду, – сказал он и повесил трубку.

Вылез из будки и глубоко вздохнул.

– Все в порядке, ребята! – крикнул он той самой парочке, что шарахнулась от него и забилась в автобусную остановку.

Потом он сел в машину, развернулся через две сплошные и поехал домой.