Озабоченный швейцар подбежал и наклонился к окну. Андреева машина никакого восторга у него не вызвала. Андрей опустил стекло и сунул швейцару под нос удостоверение.

– Я сейчас уеду, – сказал он. – Я на работе. Швейцар почтительно отступил, округлив глаза и косясь на удостоверение. Клавдия голову могла дать на отсечение, что он раздумывает, не вызвать ли срочно охрану.

Кто их знает, этих… из уголовки…

Громыхая по булыжникам мостовой, сделанной под старину, мимо них пролетел “жигуленок” соглядатая и свернул направо, на Тверскую.

– Вот и все, – сказал Андрей. – Поехали.

Он включил зажигание и не спеша съехал с подиума.

– Ты голодная? – спросил он у Клавдии. – Если очень голодная, могу тебе булку купить, здесь хорошая булочная. А если не очень, то терпи до дома. Дома мясо есть, сейчас поджарим. Ну что? Тормозить у булочной или до дома потерпишь?

Клавдия быстро на него взглянула, сняла с рычага переключения передач его огромную, тяжелую лапищу, распрямила пальцы и поцеловала в ладонь. Он следил за ее манипуляциями с загадочным выражением лица.

– Потерплю, – решила она наконец, – не тормози у булочной. Поедем домой.

Они ее упустили.

Несколько недель неустанных наблюдений пошли прахом. Эти тупые свиньи не смогли даже проследить за машиной, которая ее увезла. Откуда могла взяться какая-то машина, когда она даже в магазин ходит в строго определенные дни, а все остальное время только на работу и с работы.

Сволочи, придурки. Никому и ничего нельзя поручить. Непременно все испортят. В сильном раздражении он сплетал и расплетал пальцы. Он всегда отлично умел владеть собой и не давал себе воли, только в совсем крайних случаях – вот как сейчас – позволял себе стискивать руки.

Хуже всего то, что у него совсем не осталось времени.

К началу следующей недели дело должно быть закончено, или его не стоило затевать вообще. И вот пожалуйста! Глупая баба не нашла ничего лучшего, чем в самый последний момент завести мужика, который увез ее на машине в неизвестном направлении, а идиоты, наблюдавшие за ней, даже не смогли проследить.

Господи, как его раздражали свиньи, в окружении которых он жил! Тупые, жадные, неповоротливые свиньи, почему-то уверенные, что они такие же люди, как и он.

Он доведет дело до конца, как бы ни мешали ему эти свиньи. Он просто чуточку изменит планы, немного подкорректирует их, и все. От него не уйдешь, тем более когда сделано почти все и осталось сделать еще совсем немного.

Одну треть, подумал он.

Во всем он любил точность.

Женщина должна умереть, и она умрет тогда, когда будет нужно.

Завтра, как он и планировал.

Милиция – такие же тупые свиньи, как и те, что вели за ней наблюдение, – ему не помеха. Он был не так глуп, чтобы совсем не принимать их в расчет, но он был совершенно уверен, что они никогда его не найдут.

Где им!..

Нужно спокойно подумать и решить, как именно он это сделает.

Отчеты наблюдателей лежали перед ним на столе, как всегда, в строгом соответствии с датами. Он знал все об этой убогой крысе. Он знал все о ее образе жизни, о графике ее работы, о том, что она ест на обед и как проводит выходные.