Улыбку с Матушкиного лица будто ветром сдуло. Позабыв обо всем, она бросилась на улицу. Едва догнавшая ее у порога, Ровенна успела накинуть ей на плечи теплый плащ.

Они стояли поодаль – трое спешившихся всадников, одним из которых был Лихай Торхаш. Подойдя ближе, Бруни узнала его спутников: черноволосого видного мужчину, с которым, казалось, опасно не только встретиться на дороге, но и просто наступить на его тень; и беловолосого широкоплечего оборотня, что добродушно поводил носом на запах вафель, как совсем недавно делали мальчишки – его сородичи.

– Лихай! – взволнованно сказала она. – Что с Каем?

– Почему ты решила, что с ним что-то случилось, маленькая хозяйка? – холодно усмехнулся полковник, и Матушка сразу почувствовала себя уличной дурочкой, просящей милостыню. – С ним все в порядке, хотя инспекция пограничных гарнизонов затянулась, и он не вернулся в Вишенрог в запланированные сроки. А разве он тебе не пишет?

Бруни молча покачала головой. После того последнего сообщения ее Шепот сердец замолчал, не передав ни одного письма. Ни вопросов, ни ласковых слов, ни разочарования… Ни-че-го!

Торхаш если и выглядел обеспокоенным, то лишь мгновение.

– Не нужно волноваться, – гораздо мягче, чем вначале, произнес он. – С ним все в порядке! А я заехал попрощаться – уезжаю по срочному делу.

– Надолго? – Матушкин голос предательски дрогнул. Жизнь словно специально рвала ниточки, связывающие с любимым: сначала замолчал Шепот, теперь – уезжал лучший друг.

Беловолосый оборотень проворчал под нос так, что все услышали:

– Какие нежности!

– Дикрай! – укоризненно покачал головой брюнет.

– Молчу, Яго, молчу! – хмыкнул тот.

– Не знаю, – полковник пожал плечами. – Может, на месяц, может – на два. Как получится. За Веся не беспокойся, в университете за ним приглядит мой товарищ.

Матушка обвела растерянным взглядом всех троих. Черноволосый посмотрел на нее, как ей показалось, с сочувствием и вскочил в седло. Дикрай, подмигнув ободряюще, последовал его примеру. А Красное Лихо вдруг наклонился и легко коснулся губами ее лба. Она ощутила жар его дыхания на своей коже – температура тела оборотней была на несколько градусов выше человеческой.

– До встречи, маленькая хозяйка, – тихо сказал Торхаш и одним движением взлетел в седло своего гнедого жеребца, ловко развернул его и пустил рысью. Из-под копыт коней снег взвился белым дымком.

Бруни смотрела им вслед до тех пор, пока они не исчезли за поворотом. Постояла несколько минут, не в силах сдвинуться с места. Но потом встрепенулась: нельзя позволять отчаянию пригибать себя к земле, заковывать в цепи, замораживать! Пусть Кая больше нет в ее жизни, но он в ней был, и сама жизнь продолжается: из трактира пахнет вкусностями, оттуда выходят смеющиеся довольные посетители, площадь звенит детскими голосами, а Весь с друзьями в своей комнате уминает вафли и радуется тому, что наконец познакомил их с той, которая заменила ему семью. Матушка поспешила в трактир, как в родные объятия.

Только она вошла, как повар передал ей горячий привет от Ваниллы и записку, занесенную Дрюней, который уже отбыл во дворец. «Все у меня хорошо, отлежала бока! – писала подруга. – Наедаю щеки – жру постоянно; целитель говорит, это из-за какой-то нервической грядки, а вовсе не из-за ребеночка. Поскольку тебе вносить малыша в Храм, Брунька, помогай мне придумывать имя! И пришли мне мерзавчиков из сегодняшней партии! Они такие вкусные!»