Старушка хозяйка тетя Фима – крошечная, согбенная, но все еще крепенькая, тянула и огород, и скотину. Из скотины – древняя, как сама хозяйка, корова Паша и жалкая кучка драных и старых, давно бесполезных кур. Паша давала понемногу молока, куры неохотно и редко, словно делая одолжение, иногда несли яйца, и добрая Фима отдавала их «мальцу» на завтрак. На огороде поспевали огурцы, репка и чеснок с картошкой.

Вера с Робертом привезли подкопленные за год запасы – два батона полусухой колбасы, килограмм сыра, банок десять консервов. Были еще молоко, сметана, голубоватый творог из-под Паши, яйца, овощи с огорода. Рыбаки продавали приезжим рыбу – карасей, плотву, пескарей. А в лесу были грибы – такого количества Вера никогда больше не видела. Что называется, косили косой. Варили густой грибной суп, жарили грибы на чугунной сковороде, со сметаной, сушили в крошечной баньке за домом.

Вадик объедался яблоками, поздней мелкой клубникой, лесной малиной и темными, чернильными и терпкими сливами – терном.

Бегал он босиком, наравне с деревенскими детьми, по колено в мелкой и теплой пыли, с вечно черными руками и грязным лицом. Поначалу Вера охала, пыталась умыть сына, переодеть в чистое, но потом поняла – бесполезно, и махнула рукой.

И странное дело: немытые яблоки Вадик ел немытыми же руками, откусывал со всей ребятней по очереди от батона, пил большими глотками колодезную, ломящую зубы воду – и ничего! Ни поноса, ни температуры! Чудеса.

На запретную тему Вера с Робертом не говорили, был уговор. Она с опаской и тревогой поглядывала на мужа – переключился, забыл, оставил эти ужасные мысли? Непонятно. Иногда ей казалось, что да. А иногда при виде его застывшего, отрешенного взгляда падало сердце – выходит, что нет, не забыл и не передумал.

Отношения у них в этот месяц были нежные, с едва заметным оттенком грусти и какой-то незнакомой печали. Ночью лежали обнявшись, без сна. И каждый думал о своем.

Вера молилась, чтобы Роберт оставил свои дурацкие мысли и пришел в себя. И самое смешное, свято верила, что так и будет. И все же дурное предчувствие было. Было. Просыпалась среди ночи от бешеных толчков в сердце и долго, тяжело приходила в себя.

Отпуск заканчивался, они засобирались домой. Вера, загоревшая до черноты, с обветренным и помолодевшим лицом, на котором сверкали яркие молодые глаза, засматривалась на себя в зеркало. Как все, оказывается, просто! Просто перерыв, перекур, небольшой – всего-то две недели! – и она уже похожа на человека. Да ладно, хватит кокетничать. Она красивая, молодая женщина, еще – ого-го!

Интересно, а Роберт это замечает?

Но муж, казалось, окончательно ушел в себя, стал еще более замкнут, молчалив и раздражен.

И Вера окончательно поняла, что дома предстоит тяжелый и трудный разговор. Муж ждет ее решения. Только решения у нее не было. Точнее – ее решение не совпадает с его. Но это же не повод для того, чтобы расстаться, верно? У них же семья?

Разговор состоялся сразу по возвращении.

Уставшая, падающая с ног Вера разбирала чемодан и мечтала об одном – поскорее бухнуться в кровать.