К тому же я сумела отвлечься. Летом работы у меня было невпроворот: мужчины приходили ко мне с ранами от садовых кос, мотыг, тележек, скота, оружия и ножей; женщины и дети страдали от ожогов, бытовых травм, запора, диареи, прорезывания зубов и даже… остриц.

– Видите? – тихо спросила я, держа свечу у ягодиц двухлетнего Таммаса Уилсона. Вполне логично предполагая, что я собираюсь поджечь его попу или засунуть туда свечку, малыш Таммас кричал и вырывался. Мать крепче прижала сына и снова раздвинула ему ягодицы: вокруг небольшого и в остальном безукоризненно чистого ануса извивались белые черви – острицы.

– Господи, убереги нас от зла. – Энни Уилсон подняла одну руку, чтобы перекреститься, и Таммас почти вывернулся из ее хватки, едва не угодив головой прямо в огонь. Я взяла его за ножку и оттащила назад.

– Это самки, – объясняла я. – Они вылезают наружу ночью и откладывают яйца на коже, что и вызывает зуд. Малыш чешется, в итоге появляются сыпь и покраснение. Более того, он переносит яйца на все, до чего дотрагивается, так что вы все наверняка тоже заразились. – Еще бы – двухлетние дети трогают все, что вокруг.

Миссис Уилсон заерзала на табурете – то ли из-за остриц, то ли из-за смущения – и отпустила Таммаса, который ловко соскочил с ее колен и побежал к кровати, где лежали его старшие сестры, четырех и пяти лет соответственно. Я опять схватила мальчишку и потащила к очагу.

– Святая Бригита, что же мне делать? – спросила Энни, беспомощно переводя взгляд со спящих девочек на мистера Уилсона – тот, уставший после рабочего дня, свернулся на другой кровати и похрапывал.

– Ну, для вас с мужем и детей постарше подойдет вот это. – Я достала из корзины бутылочку и осторожно подала ее Энни. Зная, как действует смесь, мне казалось, что она взрывоопасна, хотя это не так.

– Это тонизирующее средство из молочая венчиконосного и молочая таволговидного с очень сильным слабительным эффектом. В смысле, придется много бегать в туалет, – добавила я, заметив непонимание на лице миссис Уилсон, – зато оно уничтожит остриц, если Таммас с девочками не распространит их заново. А вот для маленьких. – Я достала горшочек с чесночной мазью – Энни даже сморщила нос, такой сильный пошел запах. – Зачерпните пальцем, намажьте вокруг заднего прохода и… э-э.... внутри тоже.

– Хорошо, – послушно отозвалась Энни и взяла у меня бутылочку и горшок. Видимо, как матери, ей приходилось делать что-либо и похуже. Я рассказала ей, как прокипятить постельное белье, посоветовала тщательно мыть руки с мылом, затем пожелала всего хорошего и вышла, ощущая невыносимое желание почесать собственную пятую точку.

По дороге к домику Хиггинсов оно прошло, и я с чувством выполненного долга устроилась на соломенном матрасе рядом с Джейми.

Он сонно повернулся ко мне и обнял.

– Господи, саксоночка, ты чем там занималась? – спросил он, принюхавшись.

– Лучше тебе не знать, – заверила я. – Чем же от меня пахнет? – Если только чесноком, то вставать я не собираюсь. А вот если фекалиями…

К счастью, Джейми назвал только чеснок.

– Пахнешь, как баранья ножка по-французски. – В животе у него заурчало, и я тихонько рассмеялась.