Но из вагона СВ вышла одна Вероника Смысловская — подтянутая блондинка со стройными ногами и безупречной стрижкой а-ля принцесса Диана. Анатолий Васильевич подошел, представился, забрал дорогую дорожную сумку и вежливо поинтересовался, где остальные члены комиссии. Без тени улыбки на красивом лице Смысловская сообщила, что они прибудут позже, и пошла по перрону с видом бизнес-леди, от решений которой зависят судьбы всего человечества. Елошевич потрусил следом. Сзади длинное пальто Смысловской и туфли на тонкой шпильке имели вид не менее сногсшибательный, чем спереди. Туфли были из такой же кожи, как и сумка, которую нес Анатолий Васильевич. Сколько все это могло стоить, он и не представлял.

По правде говоря, Саня очень рассчитывала на отцовское обаяние.

Несмотря на свой маленький рост, Елошевич всегда нравился женщинам: сочетание мужского внимания и человеческого участия, которое он обычно демонстрировал, действовало безотказно.

На кого угодно, но только не на Веронику Смысловскую.

Все попытки Анатолия Васильевича завести в машине непринужденную беседу потерпели фиаско: сидя на заднем сиденье, Смысловская со скучающим видом смотрела в окно. Возможно, она считала ниже своего достоинства разговаривать с шофером.

Саня вместе с Миллером и Криворучко ожидала прибытия комиссии в кабинете последнего.

То, что на этот раз дело не выгорело, она поняла сразу. Смысловская вошла в кабинет без стука, не обращая ни малейшего внимания на Елошевича, несшего ее сумку и пальто.

— Когда вам понадобятся мои услуги, позвоните на мобильный. Я буду ждать, — с поклоном произнес Анатолий Васильевич, передавая пальто Криворучко.

Саня не удержалась — хихикнула. Изображая шофера, отец откровенно дурачился, и только очень нечуткий человек мог принять это за чистую монету.

Убрав начальственное пальто в шкаф, Криворучко окинул отца и дочь суровым взглядом, но Анатолий Васильевич не унимался:

— Разрешите идти?

— Идите! — рявкнул Криворучко.

Вероника шагнула к профессору и протянула руку. Следом рукопожатия удостоились заметно нервничавший Миллер и Саня, которую Криворучко представил в качестве «нашего секретаря». Услышав, что занимает столь ответственную должность, Саня откашлялась и приосанилась.

Миллер же реагировал на инспекторшу странно. В сценарии встречи ему была отведена роль галантного сердцееда, но исполнял он ее весьма специфически. Во время рукопожатия молодой профессор едва коснулся Вероникиной руки, а вовсе не поцеловал ее, как было приказано Валерианом Павловичем. При этом он смотрел на Смысловскую так, словно она была зубным врачом и собиралась удалить ему зуб без анестезии. Заготовленную для Миллера фразу о кофе и легком завтраке пришлось в конце концов произнести Сане.

— Нет, время дорого, — отрезала Смысловская, открывая свою дорожную сумку. — В поезде мне приготовили капуччино с апельсиновым соком, этого вполне достаточно… — К всеобщему изумлению, она извлекла на свет божий пакет с хирургической робой и халатом. — Мне нужно где-то переодеться. Я похожу по клинике, побеседую с больными, ознакомлюсь с первичной документацией… Ну а потом уже посмотрю ваши отчеты.