Удержаться в тех местах было бы намного проще. Единственная нитка железной дороги от Мурмана до Медвежьей горы на Онежском озере стягивала малолюдные места, покрытые густой тайгой и болотами на южном фронте в Карелии, до бескрайней Кольской тундры на крайнем заполярном севере. Наступать большевикам от занятого Петрозаводска невероятно трудно, учитывая то, что, отступая на север, белые могли полностью уничтожить перед ними всю железнодорожную инфраструктуру, с величайшим трудом построенную в последний предреволюционный год.

Других дорог там нет в принципе, пройти тропками через тайгу с многочисленными озерами и болотами что с юга, что с востока от Онеги, с весны до осени невозможно не то, что частями, как полк или батальон, но и взводом проблематично. Глухие там места, жизнь только вдоль железной дороги идет, до которой от Онеги топать добрую сотню верст. До Архангельска еще четыреста верст, и все вдоль практически безлюдного побережья Белого моря, где деревенька в десяток дворов поморов считается погостом. Лишь зимой, когда все покроется снегом и льдом, можно пройти на лыжах или протоптать зимники, но в это время подстерегает другая беда – стоят сильные морозы, в которые из теплого дома высунуть нос на улицу и то страшно.

Все же идти и воевать можно и нужно – и разработанный еще в декабре план эвакуации предусматривал поэтапный, растянутый на недели отход. Такие сроки были нереальными, ибо красные не станут ждать так долго, а просто опрокинут слабые заслоны. На что надеялся Евгений Карлович – так он сам не смог бы себе ответить. Тут была собрана вся знаменитая русская триада – «авось», «небось» и «как-нибудь».

Вдруг войско адмирала Колчака отстоит Сибирь, Деникин чудом возьмет Москву, а Юденич Петроград – по одной «надежде» на каждого пришлось, вот только все пошло прахом, рухнуло в одночасье. Последнюю неделю, узнав о пленении Верховного правителя и захвате «золотого эшелона» большевиками в Иркутске, Миллер только имитировал «правление», даже не пытаясь бороться – зимой противоборствующие на российском севере стороны не демонстрировали активность, что ему помогло еще на целый месяц побыть «правителем» Заполярья.

Вчерашний день ударил словно хлыстом, остановив агонию – известие об освобождении верховного главнокомандующего в Иркутске вместе с золотым запасом вдохнуло во многих, потерявших волю, в том числе и в него самого, надежду. Сегодня он получил радиограмму из Мурманска – в ней был шедший три дня от адмирала Колчака этот приказ. И Миллер не сомневался, что генерал Скобельцын, что сейчас сражался в Карелии с красными, распоряжение из Иркутска получил на пару дней раньше – телеграфная связь Финляндии с европейскими странами хорошо отлажена, и генерал уже действует, отправив эшелоном в Мурманск надежные части. Арестовать тамошних большевиков и возможных мятежников у него хватит мужества и силы, тем более имея на руках личный приказ адмирала Колчака. Как и его самого, если он вздумает ослушаться Верховного Правителя – слова насчет «иуды» на эту мысль наводили определенно.