Перекоп

командир танка «Генерал Скобелев» ВСЮР

поручик Трембовельский

- Господа, строительство «Великой Крымской стены» окончательно отделит нас от северной Таврии, а это наводит на определенные размышления. Думаю, война с красными примет здесь позиционные формы, подобные тем, что приняты на западном фронте нашими бывшими союзниками в минувшей войне с германцами. Больно внушительные сооружения здесь готовятся, больше похожие на крепостные форты.

- Вы правы, поручик! Сие обстоятельство свидетельствует еще о том, что противостояние с красными закончено – наше командование расписалось в собственном бессилии. А раз большевиков мы победить уже сами не сможем, то необходимо удержаться хотя бы на клочке бывшей империи, а не податься в эмиграцию, где нас, по большому счету, никто не ждет. И не приветит – недаром многие уехавшие за границу соотечественники, пожив там, в неимоверной нужде, сейчас возвращаются обратно.

Трембовельский заметил, как многие офицеры-танкисты либо сплюнули, либо выразительно поморщились – вера в союзников по Антанте за прошедший год была окончательно подорвана, если не улетучилась, подобно сухому осеннему листку, унесенному сильным порывом ветра.

- Кроме сибиряков мы никому не нужны, господа…

- А что же они тогда мир с красными заключили, господин капитан?! И это после всего того, что большевики сотворили?! Ведь, по сути дела, совершено предательство «белой идеи»!

- Вы только не горячитесь, князь, - капитан Ярмолич говорил спокойным тоном профессионального военного. – О каком предательстве идет речь? То, что за три месяца армия генерала Каппеля откатилась от предгорий Урала чуть ли не до Байкала факт?! Абсолютно! А в ходе отступления, что проходило по тайге в трескучие морозы, да еще свирепствовала эпидемия «испанки», от которой, кстати, мы тоже понесли тяжелые потери, потери сибиряков должны быть кошмарные…

Капитану никто не ответил – все наглядно видели ужасы, что творились в Малороссии, когда отряд с неимоверным трудом эвакуировался оттуда со своими танками, что совершенно не подходили для маневренных боевых действий. Офицеры молчали – даже тот короткий ледяной плен, что они пережили несколько суток в Одессе, стоя на рейде на лишенном хода транспорте, не шел ни в какое сравнение с трагедией, которую испытали сибирские дивизии, совершив в лютые морозы тысячеверстный переход.

- Не предательство, князь, а лишь одна жестокая военная целесообразность. А вот то, что сибиряки смогли остановиться и начать контрнаступление в совершенно отчаянной ситуации говорит не столько об их силе, сколько о слабости преследующих по пятам красных, которым такая длительная погоня обошлась не менее дорого. Вот так то, господа! Пружину сжали до упора, а теперь она обратно распрямилась…

На минуту воцарилось молчание. Офицеры, собравшись в тени от высокого угловатого английского танка, скрываясь там от жарких, отнюдь не по-весеннему лучей крымского солнца продолжали короткий отдых, который прервала дискуссия. А экипаж «Фельдмаршала Кутузова» продолжал яростно долбить кирками каменистый грунт, звенели по щебню лопаты. За те три недели, что танкисты провели на Перекопе, он покрывался прямо на глазах густой сетью траншей, окопов, блиндажей, укрытий, пулеметных и орудийных площадок. Здесь работали сотни, если не тысячи людей, большинство из которых были военные, но значительную часть составляли мобилизованные на работу обыватели, как местные, так и беженцы.