Опыт Гостомысла, трижды уже проходившего этим путём вместе с сотником Бобрыней, и хорошо знающего, где и от кого можно ожидать неприятностей, сказался. И не зря он проявил осторожность, и выслал вперёд десяток разведчиков во главе с молодым сотником Русалко, а по пять воев отослал на фланги, чтобы доглядывали за окрестными полями, и не допустили удара во фланги растянувшейся по дороге колонне.

Из передовой разведки, шлёпая коня по крупу ладонью, потому что, как большинство славян, не любил пользоваться плёткой, вскоре примчался сам сотник Русалко, оставивший пока своих стрельцов для дальнейшего пригляда.

– Впереди засада, княжич, – предупредил, подъезжая, и круто осаживая разгорячившегося коня. Так круто, что грязь брызгами полетела с копыт на коня княжеского.

Гостомысл остановился.

– Много? – новость его, хорошо знающего местную обстановку, похоже, не удивила.

– Не меньше, чем нас. Если и меньше, то, почитай, не намного. На пару-тройку десятков? Хотя вполне возможно, что на столько же и больше.

– Кто?

– Трудно сказать. Я их в упор не рассматривал. Если только по одежде судить… Как мне показалось, и ляхи, и пруссы. Дорога в лес уходит, они по опушке засели, и немножко в глубину – по две стороны дороги. Большинство конные – это ляхи. Хотят атаковать, думаю, как только в лес сунемся. Чтоб охватить с двух сторон. И в лесу пешая прусская дружина с дубьём встала, чтобы нас там запереть…

– Зимой такую дружину собрать – не день надо… – сказал Бобрыня. – Готовились к встрече?

– Должно, уже прослышали про нас… Слухи птицы с дождём и ветром носят. Или весть кто-то посылает. Добрые люди всегда найдутся.

– Что за путь впереди? – спокойно, но по-деловому, словно он имеет право здесь решать и распоряжаться, спросил из-за спины Гостомысла князь Войномир.

Русалко сначала на княжича посмотрел, заметил лёгкий кивок, и только после этого ответил:

– Дорога через поле прямиком идёт. Поле длинное и узкое. С двух сторон поля – перелески. Там чисто и сухо, пригорок – что справа, что слева, мы проверили. И вокруг прусской пехоты чисто. Я двоих отправлял округ. Посмотрели. Там справа болотина гнилая, в мороз парит, не пробраться, слева чащоба – пешему продраться, конному встать. Если увязнем в лесу, трудно придётся – строй не развернуть, в копья не пойти, стрелять в свалке некуда. Но подмоги им ждать тоже неоткуда. Всё, похоже, собрали, что есть, коли уж привели тех, что без оружия, а с простыми дубинками. Считаю, что это все их резервы. И нам не стоит ждать неожиданностей…

– Атаковать! – решил Бобрыня с хмурой улыбкой, и воинственно сдвинул щит с крупа коня позади седла к левой руке. – Прорубимся… Мы их доспехом задавим. У пруссов доспех кожаный, удар копья и меча не держит.

– Может, сначала стоит поговорить, узнать, чего они хотят? – предложил Гостомысл, всегда предпочитающий сначала попробовать договориться, и только потом, при неуспехе переговоров, брать оружие в руки.

– Они всегда только одного хотят – пограбить, другое ляхов никогда не интересовало, – Бобрыня остался категоричен, и рука его так и тянулась к тяжёлому «крыжу»