– Этого я сказать не могу, хотя всей душой своей надеюсь, что пожаловать ему удастся. Но Рунальд запретил нам входить в избушку самим, и запретил пускать туда посторонних. Придётся ждать, когда он сам выйдет. Он обещал, что пробудет в избушке с княжичем три дня.

Сотник Заруба звучно вздохнул:

– Тогда придётся и мне ждать, когда жалтонес сам выйдет. Надеюсь, это произойдёт вскоре. Через три дня может выйти с вестью о здоровье княжича. А сам может и раньше показаться. Ладно, подождём. Тем более, что я тебе не все ещё вести передал. Напоследок оставил, как и полагается, самую интересную. Специально для тебя и твоих людей.

– Ну-ну… – Бобрыня поправил ножны меча.

– Помнишь, сотник Русалко пошёл проверять стрелы у своих стрельцов.

– Помню.

– Как только началась проверка, из сотни сбежали десятник Парван и стрелец Осмак. Знаешь, небось, таких?

– Нет, не знаю. Это сотня княжича Вадимира. Я из полка княжича Гостомысла.

– Вот. И десятника видели отправляющимся в эту сторону. Осмак вообще неизвестно, куда пропал. Веслав выслал дозоры по всем дорогам, но толку от этих дозоров, сам понимаешь.

– В спину выставляют не дозоры, а погоню.

– Погоню тоже выставляют в ту сторону, которую знают. А если не знают, то… Конечно, послали лёгких конников к переправе. Думали, домой двинет. На переправе такого не видели.

– Но если Парван сюда поехал…

– За десятником-то настоящую погоню послали, только она ни с чем воротилась. Я как раз по пути наших воев встретил. Не нашли или не догнали. А дорога эта, если дальше ехать, может привести только к саксам и франкам или, если свернуть, к данам. То есть, десятник явно не домой собирался возвращаться. Но, что интересно, Русалко говорит, что оба сбежавших наполовину хозары, дети хозарских рабов. Как и известный тебе Семуша.

– Понятно. А с Семушей что?

– Говорит, что в глаза эти стрелы, что в туле в него нашли, не видел. Не было, мол, у него таких. Тут ещё одно. Его десятник подтвердил, что Семуша был в другом крыле, когда в Гостомысла стреляли. Он никак стрелять не мог. Хотя тоже хозарин. Правда, говорят, он со сбежавшими хозарами не дружен был. Не враждовал, но и не дружил. Он вообще, кажется, ни с кем в сотне не дружил, хотя Русалко ему верит, и говорит, что стрелец Семуша отменный, и надёжный, в деле многократно проверенный.

– И что ж теперь?

– Не знаю. Одно сказать могу, если десятник в эту сторону поехал, то он может какими-то путями и до этой избушки добраться, хотя такое не слишком вероятно.

– Как он дорогу найдёт? Он местность знает хуже нас. Гостомысл свои сотни сюда приводил, а Вадимир свои – никогда.

– Мало ли добрых людей!.. Подскажут… Рунальд – человек известный. По дороге вот четверых встретил. Любой подсказать мог. Я бы на твоем месте в эти дни поберёг княжича особо! Очень похоже, что на него охотятся люто, с соблюдением всех охотничьих правил. А если охотник упорный, цепкий, он своего часто добивается.

– Здесь ты прав. Я поберегусь, – с твёрдостью сказал Бобрыня. – И горе охотнику, который мою ловушку не заметит. А я очень постараюсь, чтобы он не заметил…