Она резко повернулась, как часто делала, будучи навеселе, но не удержалась на ногах и упала бы, если бы Вик ее не подхватил. И немедленно отпустил.

– Я получил несказанное удовольствие от сегодняшнего вечера, – с легким поклоном, как Брайан, произнес он. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – издевательски повторила она.

Наутро, в половине одиннадцатого, Вик повез Брайана, Трикси и щенка в Уэсли, к одиннадцатичасовому поезду Брайана. Хайлендская школа принимала участие в конкурсе хоровых клубов начальных школ Массачусетса, который проводился в Бэллин-джере, и без четверти одиннадцать Трикси и остальных сорок девять участников хора отправлялись туда на специальном автобусе. На конкурсе им предстояло исполнять «Лебедя»[38]. Утром Вик еще раз послушал пение дочери, хотя на середине она сбилась и замолчала. Голос у нее был тоненький, но ноты она выпевала верно, чуть подрагивая на самых высоких. Вик высадил ее у школьных ворот и пообещал быть в Бэллинджере ровно в двенадцать, чтобы послушать ее выступление.

– А Мелинда поедет? – спросил Брайан.

– Нет. Вряд ли, – сказал Вик.

Мелинду совершенно не интересовал хоровой клуб дочери. Утром, когда они выходили из дома, Мелинда еще спала, и Брайан не смог с ней попрощаться.

– Замечательная женщина, – медленно и твердо произнес Брайан, – но, по-моему, сама не знает, чего хочет.

– Вы так считаете?

– Да. Жаль. В ней такая жизненная сила.

Вик ничего не ответил. Он не знал, что именно Брайан думает о Мелинде, и ему было все равно. Все утро он нервничал, раздражался – так нервничают, когда боятся куда-нибудь опоздать, – и постоянно поглядывал на часы, будто опасаясь, что не приедет в Уэсли в срок.

– Я прекрасно провел у вас время, – сказал Брайан. – И хочу поблагодарить вас за то, что вы так скрупулезно относитесь к… к оформлению книг. Ни один издатель на свете не уделяет этому такого внимания, как вы.

– Мне нравится это занятие, – ответил Вик.

Они приехали на вокзал. Минут за пять до прибытия поезда Брайан достал из кармана листок бумаги.

– Вот, я ночью написал стихотворение, – сказал он. – В один присест сочинилось, так что, наверное, не самое лучшее, но мне бы хотелось, чтоб вы его прочли.

Он резко протянул листок Вику.

Вик прочитал:

– Если в один присест – то очень даже неплохо, – улыбнулся Вик и протянул листок Брайану.

– Нет-нет, оставьте себе. У меня есть еще экземпляр. А вы покажите его Мелинде.

– Хорошо, – кивнул Вик.

Он так и знал, что Брайан это скажет. Уже по первой строчке ему было понятно, что стихотворение вдохновлено Мелиндой и что непредвзятое отношение поэта к собственному произведению позволило Брайану не только показать эти строки ему, но и передать их Мелинде.

В ожидании поезда они медленно расхаживали по платформе, и Вик присматривал за чемоданчиком Брайана, поскольку поэт не обращал на него никакого внимания. Брайан, сунув руки в карманы, выпрямился во весь рост и глядел куда-то вдаль со свойственным юности оптимизмом – нетерпеливым, неуемным и не ведающим сомнений. Точно так же он держал себя, когда приехал в Литтл-Уэсли. Интересно, задумался ли он хоть сколько-нибудь о том, какую роль играет Камерон в их с Мелиндой жизни, или же ему важна только сама встреча с Мелиндой – подобно тем кратким увлечениям, которым часто предавался Гёте с горничными, служанками и поварихами, что всегда казалось Вику