– Вчера Мелинда напилась и наговорила много всякого, начиная с того, что, по ее мнению, Камерон – мужчина хоть куда. Камерон ведет себя словно…
В дверь тихонько постучали.
– Войдите, – сказал Вик.
Дверь отворил Стивен Хайнс:
– А, здравствуйте, мистер Меллер. Как поживаете?
– Хорошо, спасибо, а вы?
– Тоже хорошо. Карлайл взял машину, – сообщил Стивен Вику, – и с утра заедет на почту узнать, не пришел ли новый валик.
– Хорошо. Спешки нет, – сказал Вик, машинально подсчитывая, что новый валик для книги стихов Райдера понадобится только через три недели, поскольку типографская краска, нанесенная валиком, слегка траченным ржавчиной, создавала интересную фактуру при прямой печати.
– Что-нибудь еще? – спросил Стивен.
– Нет, спасибо, Стивен.
– Тогда спокойной ночи. До завтра.
– Спокойной ночи, – сказал Вик и обратился к Хорасу: – Кстати, переплетная мастерская прислала готовые экземпляры Ксенофонта! Хочешь посмотреть?
– С удовольствием… Но чуть позже, ведь мы с тобой сейчас говорим о важных вещах.
– Хорошо, Хорас, продолжай.
– Итак… По-моему, Камерон собирается увезти Мелинду, а она, судя по всему, не возражает.
– Как это – увезти? – с изумлением, отчасти искренним, спросил Вик.
– Его следующий подряд в Мексике, и он уже приобрел два билета на самолет до Мехико – он сам об этом сказал, и вроде бы не спьяну, – впрочем, его пьянит только собственная энергия. А Мелинда заявила, что готова поехать с ним хоть на край света. Вик, тебе пора его приструнить.
– Это что-то новенькое. Первый раз об этом слышу.
– Жаль. Вик, в этом есть и твоя вина. Что ты предпринял, чтобы хоть как-то наладить отношения с Мелиндой после случая с де Лайлом?
Вик задумался о том, какое из двух возможных значений Хорас вкладывает в слово «случай», прежде чем смог сформулировать ответ.
– Я пытался, – только и сказал он.
– Насколько мне известно, ты так и живешь во флигеле, – без обиняков заявил Хорас, скрывая смущение. – Вик, ты молод. Тебе всего тридцать шесть, а Мелинда еще моложе. Как ты представляешь себе вашу семейную жизнь? Вот одним прекрасным утром проснешься – а Мелинда ушла!
– Я не хочу указывать ей, как жить, – сказал Вик. – И никогда этим не занимался. Она свободный человек.
Хорас с недоумением смотрел на него.
– Ты что, сдаешься? Ты же проиграешь Камерону!
Вик некоторое время молчал, но не потому, что обдумывал ответ, а потому, что язык не поворачивался от смущения, к которому примешивался страх: а вдруг Хорас станет думать о нем хуже?
– Ладно, Хорас. Я поговорю с ней о мистере Камероне.
– Одними разговорами тут не обойдешься. Тебе надо относиться к ней совершенно иначе, не то пеняй на себя.
Вик улыбнулся:
– А ты не преувеличиваешь?
– Отнюдь нет. – Хорас закурил. – Ох, ну почему ты вечно замыкаешься в себе? В чем смысл?
– Я не замыкаюсь. Пойдем лучше в бар, выпьем, – сказал Вик, начиная собирать вещи.
– Ты к этому неправильно относишься. Возможно, когда-то подобное отношение было и оправданно, и допустимо, но сейчас – нет. Ни в коем случае.
– Сильно сказано, Хорас. Такого я от тебя еще ни разу не слышал.
– Я говорю вполне серьезно.