Световой день заканчивался, попутного транспорта не нашлось, и Джека с лейтенантом оставили ночевать в здешнем бункере.
— Ложитесь прямо сейчас, — посоветовал им местный сержант. — Завтра транспорт рано пойдет, дежурный вас в четыре утра поднимет.
104
Попутный борт оказался привычным потрепанным «середняком» и уже на рассвете подбросил Джека с Хиршем к их военному городку.
Позевывая и потягиваясь, они спустились по трапу, подождали, пока уляжется буря от взлетающего транспорта, и побрели в сторону городка, до которого было метров четыреста.
Высоко в небе, подсвеченный лучами восходящего солнца, плыл по утреннему ветерку айрбот.
— Не спит бедолага, — сказал лейтенант, но Джек не понял, к кому это относилось, к айрботу или торчавшему у шлагбаума часовому.
— Нам сейчас куда? — спросил Джек.
— Пойдем к капитану.
— А не рано?
— А чего тянуть? Сейчас доложимся, потом можно принять душ, сменить бельишко на чистенькое, благоухающее мылом, и — на завтрак.
— Почему мылом? — не понял Джек.
— Я в вещевой ящик кладу казенное душистое мыло. Пользоваться им нельзя — шкура облезет, а вот запах от него стойкий. Военный, я бы сказал, запах.
— Сэр, а я могу сначала заскочить к себе? — спросил Джек, ему хотелось умыться, прежде чем показываться командиру роты.
— Хорошо, забеги. Потом стукнешь мне в дверь и вместе нагрянем к Хольмеру.
Джек пришел к себе в корпус, где все еще спали, почистил зубы, умылся и, освежившийся, поспешил к офицерскому блоку, возле которого стоял чей-то автомобиль.
Это был еще один казенный внедорожник, однако проходя мимо, Джек заметил, что номер прикреплен не на том месте, где было принято. Заинтересовавшись этим, Джек подцепил его пальцем и обнаружил, что под темно-синим тардионовским номером находится бордовый — арконовский.
Не зная, что и думать, Джек поднялся в корпус, прошел по коридору до двери лейтенанта Хирша и негромко постучал.
Лейтенант приоткрыл дверь, смахнул с губ крошки печенья и сказал:
— Я сейчас…
«Только приехал — сразу за печенье», — подумал Джек, но так и не разобрался, одобряет он это или нет.
Наконец лейтенант вышел, и они вместе подошли к двери Хольмера. Хирш оглянулся на Джека, потом осторожно постучал, и они оба прислушались.
Где-то раздавался громкий заливистый храп, но точно не у капитана. Вскоре дверь открылась и в коридор выглянул командир роты.
Помятое лицо и сильный перегар, исходивший от капитана, говорили о том, что эта ночь далась ему нелегко.
«И что теперь?» — подумал Джек, ведь он собирался доложить о подозрительной машине. Разумеется, можно было поделиться и с лейтенантом, но это было не то.
— Ага, прибыли… — хрипло произнес капитан, потом посмотрел куда-то за спину и снова просунул голову в коридор. — Ты, вот что, Хирш, топай к себе — можешь быть свободен. Мы ведь с тобой говорили по радио, я ничего не путаю?
— Ну да, — кивнул лейтенант. — Я сказал, что мы прибыли…
— А я что сказал?
— Вы сказали — молодцы.
— Ну вот. Значит, доклад сделан. Так что давай к себе — кушай печенье, а ты, Джек, заходи сюда…
С этими словами капитан подхватил Джека за локоть и, не открывая дверь шире, протащил его через щель, захлопнул дверь и повернул ключ.