По окончании обеда, где-то с трех часов и до ужина, который начинался в шесть, у официантов было свободное время. Они закусывали в столовой на палубе «Е», как правило, объедками от обеда пассажиров третьего класса. После чего у них оставалась еще пара часов на отдых. Редж предпочитал бродить в это время по судну, изучая окружающее. Перевесив через руку чайное полотенце, как будто оказался тут по делу, а не со шпионскими целями, он наблюдал за пассажирами, смотрел, как они проводят дни на судне, пытался представить себя на их месте.

В ту субботу Редж начал с палубы «А». На променаде первого класса он подслушал, как группа пассажиров обсуждает вероятность встречи с дельфинами:

— В нашем последнем круизе стая дельфинов очень долго следовала за нами. Они просто божественные создания и такие понятливые.

Редж не стал вмешиваться в их разговор и объяснять, что в апреле Северная Атлантика слишком холодна для дельфинов. Они достаточно умны, чтобы в это время года греться на солнышке в Карибском море.

Он прошел по палубе «А» в курительный салон первого класса, где шла игра в карты. Мужчины склонили головы, поглощенные обдумыванием ходов, над ними клубился синеватый дым от сигар. По соседству, на «Веранде» и в «Пальмовом дворике», детишки перебрасывались кольцами, ловя их на палки; они с воплями носились между столов, а их няни тем временем вели разговоры приглушенными голосами.

Он спустился на палубу «В». В «Парижском кафе» отдыхало несколько молодых людей. Когда он проходил мимо, один из них крикнул:

— Любезный, ты не мог бы принести нам розового джина?

— Разумеется, сэр, — кивнул Редж и передал заказ одному из французских официантов, работавших тут.

Каждое помещение на «Титанике» было великолепной копией какого-нибудь известного места, в частности, это воспроизводило знаменитые уличные кафе Парижа, и обслуживающий персонал сюда набирали из французов (или, по крайней мере, из тех, кто мог говорить с псевдофранцузским акцентом). Он огляделся, предполагая, что девушка со шлюпочной палубы может проводить свое время здесь, с молодежью, но ее не было и следа.

Он прошел палубу «В» и, спускаясь все ниже, оказался в самом сердце судна. Гостиная на палубе «D» пустовала, большая часть пассажиров первого класса поднялась наверх, остальные дремали после обеда у себя в каютах. Еще ниже, на палубе «Е», он помог джентльмену, который в поисках парикмахерской забрел в зону персонала, на Шотландскую дорогу.

— Боже правый! — воскликнул мужчина. — Как же это меня занесло в служебные помещения?!

— О, это происходит очень часто, сэр, — заверил его Редж.

На палубе «F» в нос ему ударил запах чеснока и дешевого масла для волос, вокруг звучала незнакомая восточноевропейская речь. В прошлые средиземноморские рейсы он запомнил по нескольку слов на итальянском, французском и испанском, и хотя считал себя способным к языкам, не смог уловить ни одного знакомого корня, — тут использовали много «шм» и «брр».

В самом хвосте третьего класса ехали ирландцы. Здесь царила атмосфера праздника: как будто вечеринка перемещалась из каюты в каюту, а веселые компании собирались прямо в коридорах. Они были взбудоражены и поездкой в Америку, и тем, что оказались на судне. На пути Реджу попалась группа женщин, и он не мог не услышать их разговор.