Глаша внутренне собралась, предполагая увидеть детские слезы на грустных мордашках, но ошиблась. Агаша, сидевшая на краешке маминой кровати, что-то громко говорила, сопровождая свой рассказ энергичной жестикуляцией, Макар, стоявший рядом, время от времени вставлял реплики в речь сестры, а Андрей и сидевший на стуле возле его койки Савва слушали и посмеивались.

Трофим же Романович занял стратегическую позицию, сидя на стуле, стоявшем между койками Ольги и Андрея, по всей видимости направляя и контролируя течение общего разговора, не давая никому погрузиться в печаль.

Минут через двадцать их делегацию решительно выставила из палаты дежурная медсестра – все, время посещения закончилось. Да и по виду Ольги с Андреем было заметно, что они устали, хоть и очень радовались возможности пообщаться с детьми вот так, вживую, а не через экран монитора.

И все же даже радостные сильные эмоции пока забирали у них слишком много энергии и душевных сил.

Дети пребывали в полной восторженности от встречи с родителями, от такого большого приключения – поездки в больницу, где требовалось быть тихими и серьезными и еще не плакать, как наставляли их Роман Матвеевич и Трофим. Они все сделали, как обещали взрослым, со всем справились – не плакали, не шумели, не гоняли по коридорам, больница и медперсонал от их нашествия не пострадали.

Зато теперь носились по больничному скверу по пути к стоянке машин с чувством хорошо выполненного задания, орали, хохотали, играли в догонялки, ничем более не сдерживая себя.

Через пару дней после ослабления карантина Игорь пригнал для Романа Матвеевича служебный автомобиль, оформив все разрешения на ее вождение на него и, на всякий случай, на Трофима, которого вроде и ждать перестали: то у него там служба, то карантин всех посадил под домашний арест, после которого снова служба и какая-то совсем уж таинственная командировка. Никак он до них добраться не мог, но на всякий случай и его внесли в разрешение на пользование автомобилем.

И Глафиру сразу же освободили от работы штатным семейным водителем, а Роман Матвеевич получил большую мобильность.

– Слушай, может, погуляем? – предложил Трофим Глафире, как только они вышли за больничную территорию к стоянке. – Раз уж ты освободилась пораньше, и погода прекрасная.

– А давай, давно я что-то в городе не гуляла, – согласилась Глаша.

Они сели в ее машину, распрощавшись с детьми и Романом Матвеевичем, спешившим вернуться домой. Разведов-старший вообще всерьез увлекся работами на участке и развил бурную хозяйственную деятельность (ясное дело, по согласованию с самим хозяином).

– Где предпочитаешь прогуляться? – на правах местной жительницы поинтересовалась Глафира. – Ты с городом знаком? Ты же бывал у нас раньше?

– Не сказать, чтобы хорошо знаком, но приезжал, и не раз. Давай традиционно, в Центральном парке, вдоль реки пройдемся. Может, посидим где-нибудь.

– Принимается. – Глафира пристегнулась и завела мотор.

– Удалось тебе узнать то, что ты хотела, у твоего следователя? – спросил Трофим, когда они вошли на аллею, ведущую к набережной реки.