– Лили, хватит! Достаточно! – Роуз села на пол, положила голову Джорджи себе на колени и тихо, успокаивающе зашептала: – Шелковыми нитками мы зашьем все дыры, дорогая. Все будет хорошо, все будет хорошо… – Волшебница негромко запела заклинание, поглаживая Джорджи по волосам: – Сшей ее, свяжи ее, раны заживи ее.

Лили пришла в ужас, что причинила сестре боль, и расплакалась. Генриетта залаяла, просясь на руки, и Лили, чуть не захлебнувшись в слезах, подняла собаку.

– Она сама тебя об этом просила. Все будет хорошо.

– Да, но ты только посмотри на нее! – простонала Лили. – А вдруг она умрет?

Отец повернулся к младшей дочери.

– Помнишь, что она сказала? Что лучше смерть, чем жизнь с темными заклинаниями.

– Ты что, думаешь, она… – Лили шмыгнула носом.

Он покачал головой:

– Нет. Но я точно знаю, что Джорджи еще не до конца свободна. Извини, Лили. Слишком долгое время магия была внутри ее. Заклинаний слишком много. Одной попытки недостаточно. Мы должны действовать медленно и очень осторожно, тогда все получится. Лили, я видел людей, из которых вырвали заклинание. Если торопиться и не проявлять должного внимания… от человека останется лишь оболочка.

– Я вас, вообще-то, слышу, – послышался голос Джорджи. – Но мне все равно. Продолжайте.

Лили села рядом с сестрой.

– Давай завтра, хорошо? Ты как раз немного отдохнешь. Ты ведь сможешь снова сотворить этот гобелен? – спросила она у отца и улыбнулась Джорджи. – Можно мне завтра одолжить твои ножнички? Пожалуйста. А то я ноготь сломала, пока выдирала из тебя эти дурацкие заклинания!

В ней что-то изменилось. Последний раз Лили видела маму на корабле на пути в Нью-Йорк – тогда мать хорошо замаскировалась, превратившись в ворчливую капризную старуху. Сейчас на ней снова было шелковое платье, которое Лили так хорошо помнила, – мама всегда носила такие в Меррисот. За ней бежала кошка. «Интересно, почему у нее никогда не было питомца?» – сонно подумала Лили. Мать улыбнулась, обнажив зубы. С чего ты взяла, что мне нужен кот, чтобы наставлять меня на путь истинный, Лили, цветочек мой? Не люблю болтливых питомцев. Верность намного важнее.

Лили кивнула, вспомнив Мартину, мамину горничную, сотканную из сотен темных заклинаний, и глупого попугая, который был с мамой на борту лайнера.

Очень интересно, Лили, цветочек мой, как я попала в твой сон? Где моя Джорджианна?

Не знаю, – прошептала Лили. Она спала, поэтому не могла очень испугаться, но легкое волнение почувствовала сразу. Происходит что-то странное. Почему же ей не страшно?!

Заклинания должны были привести меня прямиком к Джорджианне, – продолжала мать. Она шла вперед по коридору сна, а ее золотое платье грозно шуршало и словно пламя освещало темноту. – Если, конечно, никто к ним не прикасался, – прошептала она, плывя по темноте прямо к Лили; в ее темных глазах блестела злоба. – Что ты сделала, Лили? Трогала то, что трогать запрещено? Я ведь чувствую, что заклинания разрушены и чуть ли не горят на твоих пальцах. Как глупо с твоей стороны. И в то же время умно. Глупо, умно и удивительно. Ты бы не смогла уничтожить мое заклинание, не смогла бы. Уж одна-то точно. Кто же помог тебе? Вот в чем вопрос. Джорджианна не могла это сделать. Так кто же твой помощник?