В тот день, когда мать наняла Рут Вайгерс, у меня ведь еще и мыслей никаких о Селине не было. И потом, как могло помочь Селине то обстоятельство, что Вайгерс находится при мне?

Она полагала, что я взяла к себе мисс Вайгерс по доброте сердечной, сказала миссис Джелф, и что мне приятно держать в служанках горничную Селины, напоминающую о ней своим присутствием. Кроме того, она думала, что Селина передает мне разного рода послания в своих письмах к Вайгерс…

– В письмах… – повторила я. Теперь передо мной начали вырисовываться общие контуры совершенно чудовищной картины. – Значит, Селина и Вайгерс состояли в переписке?

– О да, – тотчас ответила миссис Джелф, – они всегда переписывались, даже до вашего появления в Миллбанке. Селина запрещала мисс Вайгерс приходить к ней – оно и понятно: какой даме захочется, чтобы горничная видела ее в тюремной камере? Ну а взять да передать письмо – это ведь такая малость за все, что она делала для меня и моего мальчика. Другие матроны вон целые посылки таскают узницам – только вы никому не говорите, они все равно не сознаются, если спросите.

Но они делают это за деньги, сказала миссис Джелф. А ей было достаточно и того, что письма Селину радуют. Да и потом, в них же не было ничего дурного, только добрые слова, ну и цветочки иногда. Она часто видела, как бедняжка плачет над цветочками, и всякий раз отворачивалась, чтоб самой не заплакать.

Как это могло повредить Селине? Как могло повредить то, что миссис Джелф забирала у нее письма для Вайгерс? Кому становилось хуже оттого, что она давала Селине бумагу, ручку и свечу? Ночная надзирательница не возражала: миссис Джелф платила ей шиллинг. А свеча к рассвету сгорала полностью. Нужно было только следить, чтобы воск не накапал…

– Потом я узнала, что в письмах она передает весточки и вам тоже, мисс. И когда она захотела послать вам памятный подарок, кое-что из коробки со своими вещами… – Бледное лицо миссис Джелф чуть порозовело. – Это же никакое не воровство, правда, мисс? Взять по ее просьбе то, что ей и принадлежит?

– Ее волосы, – прошептала я.

– Они ведь Селинины, и ничьи больше! – быстро сказала миссис Джелф. – Кто их там хватится?..

Значит, волосы, завернутые в коричневую бумагу, были отправлены почтой, и Вайгерс их здесь получила. Она-то и положила их на мою подушку…

– Селина говорила, что волосы принесли мне духи…

Миссис Джелф склонила голову набок и нахмурилась:

– Духи? Но зачем ей было говорить такое, мисс Прайер?

Я не ответила. Меня опять заколотила дрожь. Я отошла от стола к камину и прижалась лбом к мраморной полке, а миссис Джелф встала, подступила ко мне и дотронулась до плеча.

– Вы знаете, что вы наделали? – простонала я. – Знаете? Они одурачили нас обеих, а вы им помогли! Вы, с вашей добротой!

– Одурачили? – переспросила она. – О нет, вы просто не поняли…

– Напротив, я все наконец-то поняла, – перебила я, хотя на самом деле даже тогда понимала еще не все, еще не полностью. Но и того, что я уже знала, казалось достаточно, чтобы убить меня. На несколько секунд я застыла в оцепенении, потом вскинула голову – и вновь бессильно уронила.