Подавившись вскриком, Джейкоб отпрянул, но запнулся о корень и грохнулся оземь, выронив ружье. Боль мгновенно раздулась до самой поясницы. Скребя ногами, Джейкоб подполз к ружью.

Пернат даже не попытался завладеть оружием.

Он уронил голову на грудь, губы его кривились в довольной усмешке.

Джейкоб глянул на ногу – восьмидюймовый осколок наполовину вошел в бедро. Кровь пропитала джинсы. Замутило. Дрожащими руками Джейкоб сорвал с себя рубашку и перетянул ею ногу у промежности. Обломком ветки туго закрутил повязку. Волной поднялась тошнота. Джейкоб ее сглотнул, взял дробовик и подковылял к Пернату, держась на расстоянии.

Архитектор сидел, положив руки на колени и прикрыв глаза.

– Реджи Черед. Терренс Флорак. Клэр Мейсон, – сказал Джейкоб. – Кого еще добавить в список?

Пернат улыбнулся шире, показав измазанные кровью зубы. Кровь пузырилась из ноздрей. Серая вязкая аура мигала. Он умирал, не раскаявшись. Джейкоб поискал слова, которые лишат убийцу покоя.

Но так ничего и не сказал. Не о чем говорить. Повязка набрякла кровью, вновь подкатила дурнота.

Уткнув ружейный ствол архитектору в горло, Джейкоб всем весом навалился на приклад. Кадык Перната лопнул, точно мокрая картонная коробка под сапогом, глаза вылезли из орбит. Архитектор захрипел и задергался.

Джейкоб сосчитал до десяти и ослабил нажим, дав Пернату чуть отдышаться. Потом снова навалился, считая до десяти.

Он сделал так еще одиннадцать раз – за каждую известную ему жертву. В саду слышались голоса трех верзил, окликавших его. Джейкоб. Он снова упер ствол Пернату в горло. Джейкоб, где вы. Напоследок придавил – на счастье.

Джейкоб. Джейкоб.

Потом дернул собачку и отстрелил Пернату голову.

Отдачей его отбросило назад. Падая, Джейкоб откликнулся: Вот я.

– К вам пришли, – сказала медсестра.

Отец, подумал Джейкоб, кивнул и зачерпнул еще овсянки. Штора отдернулась, вошла Дивия Дас.

– Привет. – Джейкоб отер рот.

Дивия огляделась, куда бы сесть, не решаясь занять неприбранную раскладушку рядом с кроватью Джейкоба.

– Отец ночевал. Садитесь. Он не обидится.

На подушке лежала «Книга Зоар»[66], которую читал Сэм. Дивия переложила ее на тумбочку и села, примостив на колени оранжевую спортивную сумку.

– Стало быть, идем на танцы, – сказал Джейкоб.

Дивия улыбнулась:

– Как вы себя чувствуете?

Первую ночь в больнице Джейкоб не помнил. Украдкой заглянув в историю болезни, он узнал, что в приемном покое объявился самостоятельно, но бредил и неистовствовал. Видимо, троица копов подбросила его к больнице и укатила. Чтобы его утихомирить, понадобились два врача и три санитара. Чтобы снять алкогольный психоз, ему кололи барбитураты и витамин В, а также ставили капельницу с физраствором, нейтрализуя кровопотерю. Рану на бедре аккуратно заштопали.

Видения больше не являлись; стало легче, однако временами накатывала грусть. Мир представал суровым и плоским. Больничный линолеум, захватанные поручни, резкий свет. Сколько ни спи, проснешься разбитым. Вялому, расслабленному, напичканному лекарствами все безразлично.

Такое впечатление, что ты разом здоров и при смерти, заточен и свободен, благословлен и проклят.